Ретт Батлер. Дональд Маккейг

Броутоне жили три сотни негров и с десяток белых, причем часть из них – женщины. Что удерживало негров от бунта? Лэнгстон Батлер сказал Исайе Уотлингу: когда негры начнут переговариваться да точить свои мотыги и ножи, мятеж уже не подавить. Его можно предотвратить, если пресечь первый непокорный взгляд, презрительный жест, неуважительный смешок.

      – Уилл – хороший ниггер, – сказал Уотлинг.

      – Твой сын и исполнит наказание.

      – Шадра? – Глаза Уотлинга потемнели. – Вы ведь довольны моей работой?

      – Вполне.

      – До того как я пришел сюда, я работал на себя.

      – А сейчас нет.

      Уотлинг поклонился и пробормотал:

      – Я должен все же сказать, господин Лэнгстон. Уилл имел все основания так себя вести. Мой Шадра… Шадре не стоило…

      – Но он белый, – ответил Лэнгстон.

      В то августовское утро небо было не по сезону чистым, а воздух – тяжелым и мертвым.

      Рисовую мельницу Броутонской плантации выстроили из кирпича, а маслобойню, негритянские постройки и лечебницу – из пестрой смеси местного известняка и толченых устричных ракушек. Высокая и без окон, с тяжелой, окованной железом дверью, мясная кладовая Броутона имела неприступный вид, под стать средневековому замку. Каждое воскресное утро повторялось одно и то же: стоя перед этим воплощением изобилия, надзиратель Уотлинг распределял недельный рацион между слугами, подходившими к нему по одному.

      «Спасибо, босс Уотлинг. Уж как мы благодарны».

      Так Исайя Уотлинг выступал одновременно дланью дающей и карающей.

      Столб для порки в Броутоне представлял собой черный кипарисовый пень пяти футов шести дюймов в высоту и восемнадцати дюймов в обхвате. Наверху было привинчено железное кольцо, к которому привязывали руки провинившегося.

      Уилл попросил молодого хозяина заступиться за него, и Ретт накинулся на надсмотрщика.

      – Уотлинг, я приказываю!

      Исайя Уотлинг посмотрел на мальчика, словно тот был какой-то диковиной, выброшенной на берег приливом.

      – Юный Батлер, когда вы ослушались господина Батлера и остались, я спросил его, кто будет за главного, если тот уедет по делам в город. И господин Батлер ответил мне, что я должен следовать исключительно его распоряжениям, а вы не имеете никаких полномочий. Итак, юный Батлер, все эти негры собрались здесь для того, чтобы видеть, как вершится правосудие, и учиться уважению. Дерзость Уилла стоит ему двести ударов кнутом.

      – Черт побери, Уотлинг, это ведь настоящее убийство!

      Исайя Уотлинг склонил набок голову.

      – Этот ниггер – собственность вашего отца. Очень не многие из нас могут себе позволить ни от кого не зависеть.

      Свернутый прежде кнут Шэда щелчком срезал ярко-красный венчик цветка лианы, оплетающей колодец. Негры стояли в полном молчании, мужчины впереди, женщины и дети позади. Малые дети цеплялись за фартуки матерей.

      Когда Исайя Уотлинг вывел Уилла из холодной, тот