Вода для слонов. Сара Груэн

погулять? Дамка хочет погулять?

      Он целует собаку в коричнево-белый лоб и пересекает комнату.

      Я смотрю на него из угла, со своей скомканной попоны.

      – Кинко?

      Если бы он не хлопнул дверью с такой сокрушительной силой, я бы подумал, что он меня не слышал.

      Мы стоим на запасных путях прямо за Передовым отрядом, который, судя по всему, здесь уже не первый час. Палаточный город уже воздвигнут, к радости слоняющихся вокруг зевак. На крыше Передового отряда сидит целая куча ребятишек, наблюдающих за происходящим горящими глазами. Их родители толпятся внизу, держа за руки малышей и показывая им понаехавшие в город чудеса.

      Из спальных вагонов основного состава вылезают рабочие, зажигают сигареты и тянутся через площадь к кухне. Оранжево-синий флаг полощется на ветру, а из котла поднимается пар, – стало быть, завтрак уже ждет.

      Из куда более удобных спальных вагонов в хвосте поезда выбираются артисты. Налицо иерархия: чем ближе к хвосту, тем лучше вагоны. Из вагона прямо перед тормозным выходит сам Дядюшка Эл. А мы с Кинко, невольно замечаю я, ближе всех к тепловозу.

      – Якоб!

      Я оборачиваюсь. Ко мне спешит Август. На нем накрахмаленная рубашка, подбородок чисто выбрит, а прилизанные волосы явно несут на себе следы расчески.

      – И как у нас сегодня дела, мальчик мой?

      – В порядке, – отвечаю я. – Только подустал.

      – А наш маленький тролль тебя не донимал?

      – Нет, нисколько.

      – Вот и славно. – Он потирает руки. – Ну что, пойдем взглянем на лошадку? Вряд ли там что-то серьезное. Марлена так с ними нянчится! А вот и она. Поди-ка сюда, дорогая! – кричит он. – Хочу познакомить тебя с Якобом. Он твой поклонник.

      Я чувствую, как краснею.

      Она останавливается рядом с Августом и улыбается мне, едва только тот отворачивается к вагонам для перевозки лошадей.

      – Приятно познакомиться, – говорит Марлена, протягивая мне руку. Даже вблизи она удивительно похожа на Кэтрин: тонкие черты лица, эта фарфоровая бледность, россыпь веснушек на переносице, блестящие голубые глаза, а волосы лишь самую малость темнее, чем у блондинок.

      – И мне тоже, – отвечаю я, с ужасом осознавая, что два дня не брился, что одежда моя перепачкана в навозе и что пахнет от меня, увы, не только навозом.

      Она едва заметно вскидывает голову:

      – Скажите, а мы не виделись вчера? В зверинце?

      – Едва ли, – инстинктивно вру я.

      – Да точно виделись. Прямо перед представлением. Помните, тогда еще захлопнулась клетка с шимпанзе.

      Я бросаю взгляд на Августа, но он смотрит в другую сторону. Она перехватывает мой взгляд и, кажется, все понимает.

      – А вы не из Бостона? – спрашивает она, понизив голос.

      – Нет, и никогда там не был.

      – Гм, ваше лицо показалось мне знакомым. Ах да, – продолжает она громко, – Агги рассказывал, что вы ветеринар.

      Услышав свое имя, Август поворачивается к нам.

      – Нет, – говорю я, – то есть не совсем.

      – Это