Детектив для уютной осени. Татьяна Полякова

о вас. Он здесь уже некоторое время наблюдает за происходящим.

      Василий Васильевич медленно и глубоко дышал, пытаясь унять волнение.

      – То есть Емельян Иванович – на самом деле Иммануил? И его фамилия Кант, потому что он и есть Иммануил Кант?

      Бессель махнул рукой.

      – Его вечные штучки! Он обожает переводить на русский язык имена и фамилии. Его это развлекает. Вот, например, Иоганн Себастьян Бах для него – Иван Севастьянович Фигашкин. Бах – значит, фигак, и упал! Это глупо, конечно, но никто из нас не возражает.

      – Я сошел с ума? – спросил у великого математика инженер Меркурьев. – Как вы думаете?

      – Думаю, нет.

      – Конечно, сошел, – не согласился Меркурьев. – Я же не могу на самом деле с вами разговаривать! Ночью! У камина! В две тысячи семнадцатом году!

      Бессель замотал головой, рассыпались его кудри.

      – Даты тут ни при чем, господин инженер! – энергично возразил он. – Я сейчас не стану в это вдаваться, но время не линейно. Оно трехмерно, как и весь остальной мир. Можно из любой его точки попасть в любую на другой оси. Это довольно легко посчитать.

      – Я ничего не понял.

      – Ну, мы завели слишком серьезный разговор для такого неверного времени суток. Ночь – самое неверное время. Хотя я бы вам с удовольствием объяснил. Я сам вывел формулу.

      – Как вы сюда попали? – повторил в сотый раз Меркурьев.

      – Иммануила позвали, а я увязался за ним.

      – Кто позвал Канта?

      – Вы знаете, – произнес Бессель с досадой.

      – То есть все правда! Духи, привидения и прочая ерунда?!

      – Я не привидение, Василий Васильевич.

      – Тогда кто вы?

      Фридрих Бессель опять пожал плечами.

      – Вы давно умерли, – с нажимом сказал Меркурьев. – То есть Фридрих Бессель давно умер! В каком году?

      – В тысяча восемьсот сорок шестом.

      – Ну вот! Вы умерли и не можете со мной разговаривать!..

      – Самое интересное, что у меня даже нет могилы, – сообщил Бессель и засмеялся. – Честное слово! Нет, то есть она была, и я даже точно помню где, возле Кенигсбергской обсерватории, на холме. Прекрасное место, оттуда открывается чудесный вид!.. А потом ее потеряли, и в вашей временной точке это всех почему-то волнует. Горожане бегают и кричат, что могила Бесселя утрачена!.. Я сам читал. И видел… такое смешное слово… репортаж по телевизору, вот как!..

      Василий Васильевич молчал.

      – А у Канта есть могила, – сказал Бессель. – И он этим гордится.

      – Н-да, – процедил Василий Васильевич.

      Бессель встал, обошел сгорбившегося в кресле Меркурьева и подбросил в огонь поленьев.

      – Вы всегда являетесь, когда вас зовут?

      – Нет, разумеется. Все зависит от того, кто и по какому делу.

      – То есть дело, по которому сюда позвали Иммануила Канта, – серьезное?

      Бессель подумал немного:

      – Довольно серьезное. Речь идет о жизни людей и… не только людей. Есть такие точки в пространстве, на которые