Детектив для уютной осени. Татьяна Полякова

он качал ногой, на которой болталась домашняя туфля. Туфля неожиданно слетела, и человек, немного съехав в кресле, стал нащупывать ее босой ногой, чтобы снова нацепить.

      – Вы кто?! – рявкнул Меркурьев. – Как вы сюда…

      – Полно! – перебил его незнакомец, нащупав туфлю. – Вы же понимаете, что я не вошел в дверь и не влетел в окно! Вы разумный человек.

      – Я?! – поразился Меркурьев. – Как вы сюда попали?! С балкона залезли?! Вы что, новый гость?!

      – Старый, – сказал незваный гость. – Фридрих Вильгельм Бессель, с вашего позволения. Я не гость, а хозяин. То есть бывший хозяин! Этот дом давно принадлежит другим людям. Поставьте кочергу. Вам не к лицу ею размахивать.

      – Уходите отсюда, – велел Меркурьев.

      Человек в кресле засмеялся.

      – И вы ни о чем не хотите меня спросить?.. Вам не интересно?

      – Мне интересно, как вы сюда попали.

      – Это самое примитивное. Догадайтесь сами.

      Воцарилось молчание.

      С кочергой в руке Меркурьев чувствовал себя глупо. Гость продолжал качать ногой.

      Он не перелез с балкона. Дверь заперта, как и та, что в коридор. На улице льет, а гость абсолютно сухой – и волосы, и одежда.

      Вот оно!.. Одежда!..

      Незнакомец был в джинсах и клетчатой байковой рубахе. Василий Васильевич приободрился.

      – Фридрих Бессель?

      – К вашим услугам.

      – Вы сказали, что вас можно спросить?

      – О чем угодно.

      – В ваше время тоже носили джинсы?

      Человек засмеялся и опять обронил на паркет туфлю. Съехал в кресле и стал шарить ногой.

      – Нет, – сказал он. – Я, конечно, мог явиться в сюртуке, панталонах и шейном платке. Но это очень неудобно. Правда! Со временем одежда меняется в лучшую сторону. Вы одеваетесь гораздо более удобно и рационально, чем мы. Это все, что вас интересует, Василий Васильевич?

      – Меня интересует, кто вы такой и как сюда попали.

      Гость вздохнул.

      – Скучно с вами, – сказал он. – Между прочим, Гаусс мне говорил когда-то, что человеческий разум даже не то чтоб ограничен, а чрезвычайно однобок. Я ему не верил. – Тут он счел нужным пояснить: – Гаусс – мой учитель. Теорему Гаусса вы ведь знаете?

      – Знаю, – буркнул Меркурьев. – Мы ее в университете проходили.

      – Ну вот.

      Меркурьев пристроил кочергу на место и осторожно приблизился к круглому столу.

      – Присаживайтесь, – предложил Бессель. – Поговорим?

      В ночном госте не было ничего… сверхъестественного. Меркурьев голову мог дать на отсечение, что он состоит из плоти и крови, никакой бестелесности!.. Он качал ногой, двигался, вздыхал, ерошил кудри. Меркурьеву показалось даже, что в пляшущем свете камина он видит, как бьется жилка у гостя на шее.

      – Это вы затопили камин?

      – Я. Люблю огонь, привык. Мы все делали с огнем – занимались, обедали, читали.

      – Откуда вы взялись?

      Бессель пожал плечами.

      Меркурьев сел в кресло, поправил на плечах одеяло, и они стали смотреть на огонь.

      – Почему вы