Детектив для уютной осени. Татьяна Полякова

спрашивал второго невидимого: что ты шумишь?..

      – Секундочку! – заревел Меркурьев. – Что здесь происходит?!

      – Да тише, – умоляюще выговорила незнакомка. – Ты что, хочешь, чтоб они все сюда прибежали?!

      Василий Васильевич перевел дух.

      – Так, – сказал он, разглядывая незнакомку во все глаза. – Что это значит?

      – Я очень хочу есть, – призналась она. – Но туда, где все, я не пойду. Я их боюсь. Я просто возьму чего-нибудь, вернусь к себе в комнату и съем.

      – Н-да, – протянул Василий Васильевич, у которого все еще молотило в груди, – началось в колхозе утро!..

      Духовная дочь Сантаны, проводница по тонким мирам, знаток потусторонних сил и последовательница некоего Пуришты, ему неизвестного, переминалась с ноги на ногу и старалась на Меркурьева не смотреть.

      Мало того, что она оказалась коротко стриженной блондинкой, мало того, что без густо подведенных глаз и звезды во лбу она выглядела совершеннейшей девчонкой, мало того, что в джинсах и маечке она казалась легкой, как будто бестелесной, так еще вдобавок она шмыгала носом и то и дело утирала его бирюзовым носовым платком – бирюзовость, видимо, призвана была отдавать дань Пуриште!..

      Василий Васильевич, много лет проработавший в пустыне и научившийся отличать один бархан от другого и знавший в лицо всех ишаков и верблюдов – этими знаниями и умениями он снискал необыкновенное уважение среди местного населения, – чувствовал некоторую растерянность.

      – Есть, конечно, хочется, – промямлил он, а духовная дочь Сантаны вновь виновато высморкалась. – Там все дают… Нинель Федоровна старается…

      – Я туда не пойду без грима.

      – Без чего?! А, да. С кем ты разговаривала в коридоре, где камин?

      – Я? – Она все-таки посмотрела на него. – Ни с кем. Я спустилась и пошла в столовую.

      – Ты говорила: не шуми! И еще что-то про камень. Что за камень? Изумруд?

      – Да ни с кем я не разговаривала ни в каком коридоре, – возмутилась преобразившаяся дочь Сантаны, – говорю же! Я спустилась, чтобы добыть еду. Пусти меня, я пойду.

      Василий Васильевич почему-то посторонился.

      Она шмыгнула носом, выглянула в коридор, покрутила головой и моментально пропала с глаз, словно просочилась в щель между мирами.

      Василий Васильевич вышел следом, тоже покрутил головой – никого не было в коридоре – и вернулся в гостиную.

      – Василий! – набросилась на него Нинель Федоровна. – Куда ты делся?! Остывает все!

      Он посмотрел на Лючию, которая беседовала с Емельяном Ивановичем и не обратила на его возвращение никакого внимания – и хорошо, иначе пришлось бы снова выбегать в коридор! Софья сразу же пристала с вопросами, когда и куда они завтра пойдут гулять, а Стас пошутил, что если во время каждой их совместной прогулки будут находить по трупу, людей не хватит.

      Домоправительница поторапливала его, и Меркурьев, раздумывая, уселся за стол. Перед ним на огромной тарелке помещалась приблизительно половина утки, какие-то затейливые овощи, горка риса и что-то еще.

      Василий Васильевич