Встань и иди. Николай Кикешев

выделялась на продолговатом, черном от загара лице. Выслушав доклад, Григорий потрогал недорогое грубое сукно мундира, в котором поджарый стройный взводный выглядел несколько мешковато, спросил:

      – Маскарад этот зачем?

      – Это мы под «зеленых» косим, – ухмыльнулся тот, – все хотим когото убедить, что с «духами» воюют правительственные войска, а мы здесь пляшем гопака и чиним трактор местный. Заметив на лице Григория некоторую растерянность, он тут же снисходительно добавил: – Да вы не волнуйтесь, товарищ капитан, мы вас мигом переоденем. Этого добра у нас навалом. Обычное дело. Соберем, что надо. – Он оглянулся, зычно крикнул: – Иванов, ходи ко мне!

      С помощью солдата Боков переоделся в новенькую форму и начал собирать все необходимое для боя, стремясь унять мелкую противную дрожь в руках. Она появлялась каждый раз, когда принимался за рискованное дело, как у спортсмена перед стартом. А тут не старт – первый бой. И чем он закончится – никому не ведомо. В ящике с боеприпасами рука инстинктивно потянулась к пулеметным рожкам. «Они хоть и тяжелее, зато патронов больше», – подумал он и начал распихивать пластмассовые магазины по карманам нагрудника. Еще один боекомплект положил в десантный рюкзак. Лишь когда рассовал по кармашкам гранаты, успокоился, ощутив тяжесть металла. В этой своей ненасытности он ничем не отличался от всех новичков. Собираясь в бой, они мыслят верно: чем больше прихватил патронов, тем выше вероятность вернуться живым. Хотя в афганской войне, без передовой и тыла, действовали свои законы, и можно было погибнуть, даже не выходя за территорию части, от разрыва реактивного снаряда или метко пущенной с гор душманской пули. Война шла по всей стране в самой гуще народа только по ей ведомым законам. Кто друг, а кто враг – понять было трудно. Очень часто бывшие враги становились друзьями, а товарищи по оружию – противниками.

      Рядом с Григорием экипировался рядовой Иванов. По тому, как солдат косил глаза, наблюдая за действиями бывалых сослуживцев и стараясь даже в жестах подражать им, как не очень ловко снаряжал магазины, нетрудно было догадаться: он тоже идет в свой первый бой.

      В район засады группа прилетела на двух вертолетах. Сквозь свист лопастей Григорий сразу различил дробный стук крупнокалиберного пулемета. Чаще и сильнее забилось сердце. Но волнение было напрасным: мятежники строчили не по вертолетам, а по кишлаку, прилепившемуся к подножию крутой горы. Возле Наранга был брод. Из Пакистана через перевал Нава в кишлак Дунай приходили караваны, а под покровом ночи перебирались через Кунар и уходили в горы Гиндукуша.

      – Это Наранг, – пояснил Щебнев, когда они перебегали к зарослям кустарника. – Здесь бандами командует Навагуль. Интересная личность. Когда-то был сельским кузнецом, уважаемым в кишлаке человеком. Народная власть послала его к нам учиться в общевойсковое училище. Вернулся офицером. А когда Амин начал уничтожать и правых, и виноватых – переметнулся к душманам. Сейчас командует фронтом исламской революции… Научили на свою голову.

      В голосе