Встань и иди. Николай Кикешев

Боков всегда сможет припомнить ему неуважительное отношение к своему мнению.

      Комбат их предложение обдумывал долго. Видимо, советовался с офицерами разведотдела армии. И все же решение утвердил.

      – Теперь еще бы у погранцов подмогу попросить, – сказал Щебнев и связался по радио с ретранслятором. Оттуда прилетела радостная весть:

      «Ждите, к вам поднимется афганская рота».

      Щебнев повеселел, снял рюкзак, расстегнул куртку и лег на брошенный мятежниками спальный мешок, подставив теплым солнечным лучам широкую грудь с мощными мышцами, закрыл глаза. Григория эта вольность взводного насторожила. Он огляделся. Вокруг лежали солдаты, измученные ночным подъемом. Многие из них спали. «Что за наваждение? – подумал с тревогой. – Душманы вот-вот будут здесь, а они раскисли».

      – Слушай, Щебнев, приведи своих подчиненных в порядок. Надо оборону готовить, а они разлеглись, как тюлени на лежбище.

      – Товарищ капитан, вы не волнуйтесь, – не открывая глаз, ответил тот. – Окопы нам «духи» уже оборудовали. Полезут – врежем, как полагается. Вы бы тоже минут пять вздремнули. Усталость как рукой снимет.

      – Ты хоть охранение выставь!

      – Сейчас сделаем… Иванов, вниз и наблюдать за «духами»! – крикнул он, не поднимая головы. – Будут подходить – предупредишь!

      Солдат вскочил, покорно сказал: «Есть!» и побежал по скату горы, не пригибаясь, словно все напасти ему ни по чем.

      Тю-у-у-ув! – тонко и протяжно пропела в утреннем воздухе первая пуля. Но никто даже не пошевелился. Или спецназовцы делали вид, что не для них она предназначалась, или доконала людей неимоверная усталость. Григория удивило это олимпийское спокойствие подчиненных Щебнева. В душе начала закипать злость. Он понимал, происходит чтото неладное, что может плохо кончиться, и не знал, как поступить. Взять командование группой на себя? Но такого права он не имеет. Он стажер, обязан подчиняться Щебневу. А может, действительно, зря нервничает? Но когда тонко и протяжно пропела на излете вторая пуля, не сдержался, зло крикнул:

      – Товарищ старший лейтенант, в конце концов, вы будете командовать? – Выскочив из окопа, начал прикладом автомата тормошить спящих: – В укрытие! Разлеглись, как тюлени на лежбище.

      – Чего деретесь? – сонно пробурчал рядовой Кравцов, смахнув нависшую на глаза русую челку. – Если страшно, так скажите. А мы привычные.

      Третья пуля ударила возле ноги Бокова, взметнув фонтанчик пыли. Он отскочил от него, словно от змеи, прыгнул через бруствер, затаился, дико озираясь. Его примеру последовали разведчики, разбежались по окопчикам. На ровном пятачке остались лежать только брошенные рюкзаки.

      Вылет штурмовиков и обещанных вертолетов задерживался. Щебнев оказался прав.

      – Чем здесь отсиживаться, – сказал он, – лучше возьму отделение и поищу пулемет. Не могли «духи» далеко убежать: спрятались и ждут подмоги.

      – Смотри сам, – ответил Григорий. Его немало удивило это решение