Другая женщина. Сэнди Джонс

в этом я не заметила. Я тут же мысленно отругала себя за то, что провоцирую братское соперничество. У меня же у самой есть брат, я же понимаю, что это такое, когда дети вечно конкурируют друг с другом.

      Джеймс молча подвигал вилкой зеленый побег у себя на тарелке.

      – А вы где-то рядом живете? – спросила я у него. Мне отчаянно хотелось как-то развеять эту гнетущую атмосферу.

      Он кивнул:

      – У меня соглашение с одним клиентом, он обитает в одной из ближних деревень. Он позволяет мне жить на его земле, а в обмен я поддерживаю его сады в полном порядке.

      – Но трудность в том, что это отец той самой девицы, – добавила Памми.

      Я скорчила гримасу и посмотрела на него:

      – Ну да, я понимаю.

      – Все сложно, – отозвался он, словно оправдываясь. – Опять я вляпался.

      Я улыбнулась:

      – А как вообще весь этот… сельскохозяйственный бизнес? У вас много дел?

      Вряд ли вежливость позволяла мне играть ведущую роль в этой застольной беседе, но и Памми, и Адам включили беззвучный режим, предпочитая молча поглощать обед.

      – Я очень люблю этим заниматься, – ответил он с неподдельной убежденностью. – Те, кто любит свое дело, часто говорят: это призвание, а не работа. Могу только повторить это вслед за ними.

      – Ну да, я часто так говорила, когда работала в обувном, – заметила я. – Ах, бедные ножки, им так нужна помощь и поддержка. Я бы трудилась там бесплатно, настолько пылала страстью к этому делу.

      Он расплылся в улыбке, не отводя мягкого взгляда от моих глаз.

      – Вы – один из настоящих воителей этой жизни, – провозгласил он. – Благодарю вас от всей души.

      И он прижал ладонь к груди. На какое-то время показалось, что кроме нас тут никого нет. Но деловитое постукивание ножей и вилок Памми и Адама вернуло меня к действительности.

      – Простите, я на минутку. – Я встала из-за стола, отодвигая стул.

      Я съела все, что смогла, и мое тело уже готовило ответный удар: внутри у меня все сжималось и скручивалось. Я не знала, что сильнее вгоняет меня в панику – этот кишечный бунт или не совсем понятное чувство, которое породил во мне Джеймс. Я была уверена, что никто больше этого не заметил. Значит, я это просто придумала? Я искренне надеялась, что так и есть.

      Потом мы убрали со стола и прибрались на кухне. Я подождала, пока Памми и Джеймс отойдут достаточно далеко, чтобы нас не слышать, прислонилась к Адаму и тихонько спросила:

      – Не желаешь прогуляться?

      – Конечно, – ответил он. – Сейчас куртку возьму.

      – Куда это ты направляешься? – спросила у него Памми в холле. – Ты же не уезжаешь? – В ее голосе слышалась паника. – Я думала, ты останешься.

      – Мы и остаемся, мама. Мы просто немного пройдемся после такого замечательного обеда.

      – «Мы»? – переспросила она. – Ты хочешь сказать, что Эмили тоже остается?

      – Разумеется. Мы переночуем, а после завтрака поедем домой.

      – И где же она будет спать? – осведомилась она уже более тихо.

      – Со мной, –