Моя любовь. Эдуард Асадов

говорить почти ежечасно

      И слышать при этом только себя?

      А мы не враги. И как будто при этом

      Не первые встречные, не прохожие.

      Мы вроде бы существа с интеллектом,

      Не бабочки и не киты толстокожие.

      Какой-то почти парадокс планеты!

      Выходит порой – чем лучше, тем хуже.

      Вот скажешь, поделишься, вывернешь душу

      Как в стену! Ни отзвука, ни ответа…

      И пусть только я бы. Один, наконец,

      Потеря не слишком-то уж большая.

      Но сколько на свете людей и сердец

      Друг друга не слышат, не понимают?!

      И я одного лишь в толк не возьму:

      Иль впрямь нам учиться у рыб или мухи?

      Ну почему, почему, почему

      Люди так часто друг к другу глухи?!

      1968

      «От скромности не подымая глаз…»

      От скромности не подымая глаз,

      С упрямою улыбкой на губах,

      Ты говоришь, уже в который раз,

      О том, чтоб я воспел тебя в стихах.

      Зачем стихи? Не лучше ль, дорогая,

      Куплю тебе я перстень золотой?!

      – Купить – купи, но и воспеть – воспой.

      Одно другому вовсе не мешает!

      Эх, люди, люди! Как внушить вам все же,

      Что тот, кто для поэзии рожден,

      Способен в жизни «покривить» рублем,

      Всем, чем угодно: злом или добром,

      А вот строкою покривить не может.

      Ведь я же превосходно понимаю,

      Каких стихов ты неотступно ждешь:

      Стихов, где вся ты ласково-простая,

      Где твой характер ангельски хорош;

      Где взгляд приветлив, добр и не коварен

      И сердце полно верного огня;

      И где тебе я вечно благодарен

      За то, что ты заметила меня.

      Вот так: то хмуря бровь, то намекая,

      Ты жаждешь поэтических похвал.

      И будь все это правдой, уверяю,

      Я б именно вот так и написал!

      Но ты же знаешь и сама, конечно,

      Что все не так, что все наоборот,

      И то, что я скажу чистосердечно,

      В восторг тебя навряд ли приведет.

      И если я решусь на посвященье,

      Мне не придется заблуждаться в том,

      Что будет ожидать меня потом

      За этакое «злое преступленье»!

      Я лучше ничего не напишу.

      Я просто головою дорожу!

      1969

      «Солдатики спят и лошадки…»

      Солдатики спят и лошадки,

      Спят за окном тополя.

      И сын мой уснул в кроватке,

      Губами чуть шевеля.

      А там, далеко у моря,

      Вполнеба горит закат

      И, волнам прибрежным вторя,

      Чинары листвой шуршат.

      И женщина в бликах заката

      Смеется в раскрытом окне,

      Точь-в-точь как смеялась когда-то

      Мне… Одному лишь мне…

      А кто-то, видать, бывалый

      Ей машет снизу: «Идем!

      В парке безлюдно стало,

      Побродим опять вдвоем».

      Малыш, это очень обидно,

      Что в свете закатного дня

      Оттуда