«Люксембург» и другие русские истории. Максим Осипов

сделала.

      А с листочками – справится, она со всем справится. Надо прибавить ей. Тянет ее к Роксане. Жаль, не поговоришь.

      – С праздником тебя, Роксаночка, с женским днем!

      Та не удивляется, не кивает, просто не реагирует никак.

* * *

      Больница – администрация – суд. Все близко, пешком.

      В больнице Жидков, ее бывший. Уже полгода тут. Дом не отапливается, некому приглядеть. А какие варианты – в интернат его оформлять? Да ему осталось-то… Летом, если дотянет, – домой.

      Жидков опять начудил: пробрался ночью на сестринский пост, вызвал «скорую»: плохо мне, не могу дышать! А «скорая» тут же, внизу.

      Выходит главврач, рот вытирает, они уже празднуют:

      – Ксения Николаевна, хотите послушать? – Все разговоры на «скорой» записываются. Зачем ей слушать? Пошли к Жидкову. Все такое обшарпанное, когда ремонт будем делать, а?

      Главврач остается сзади: «Я у себя, если что». Жидков сидит в коридоре, желтый весь, высох. Давно не видела.

      – Ну, живой? Сколько весишь?

      Килограмм пятьдесят, не больше того. Захватила ему поесть.

      – А ты, Ксюха, все восемьдесят?

      Да нет, семьдесят пять – семьдесят семь, в той же поре.

      Жидков смотрит просяще, чего-то задумал. Жалко его, конечно. С другой стороны – всем когда-нибудь помирать.

      – Заберешь меня?

      К лету, ведь сказано.

      – К лету… К лету я уже с Верочкой нашей буду. Хоть коммунистам и не положено в такие вещи…

      Положено. Теперь всем – положено. Коммунист! Какую страну умудрились про… Вот только не надо сегодня про Верочку, хватит уже. Верочка его навещала, видите ли, книжки читала вслух. Хорошие, говорит Жидков, книжки, а какие – не помнит уже.

      – Не лечат меня. Другим – капельницы…

      По коридору идет медсестра. Ксения делает движение головой: «Пригласите лечащего врача».

      Молодой, новый какой-то, чистенький не по-нашему:

      – Я уже все объяснил вашему мужу. Простите, бывшему вашему мужу. Нет, исключительно операция. Да, в Москву, мы на сердце не делаем операций. В области тоже не делают. Гарантий? Каких вы ждете гарантий? Конечно, риск есть. Скажем… десять процентов. А вероятность умереть от болезни – сто. Понимаете?

      Ишь ты, какой говорок. Спокойно:

      – Областные специалисты имеют другое мнение. Да и какая операция в его возрасте? – Жидкову: – Выписку принеси.

      Жидков толком идти не может, два шага – и задыхается. Ксения обгоняет его, заходит в палату, двухместную, на соседней с Жидковым койке – гниющий старик. Не могли дать отдельную? Все-таки – второй секретарь, не колхозник задрипанный, надо прошлое уважать. Роется в тумбочке, жуткий смрад, это не от старика: остатки пельменей, которые посылала. Жидков наконец доплелся:

      – Ксюха, пасеку у меня купи, а?

      Пошел ты со своей пасекой! Ага, вот: «лечение по месту жительства». Врач кривится: кто эту чушь написал? Они там не разбираются… А ты, значит, разбираешься? Чего-то он