Фарландер. Кол Бьюкенен

когда-то твоего отца.

      Нико моргнул, глаза никак не могли привыкнуть к огоньку.

      – Ну конечно, – насмешливо протянул он. – Знал… как же…

      – Не называй меня лжецом, парень. – Незнакомец выдохнул. – Ты – вылитый он. Твой отец был женат на рыжей бабенке по имени Риз. Красивая женщина, насколько я помню.

      Нико опустил руку.

      – Да, мою мать зовут Риз. Так вы и вправду его знали?

      – Как и других. Мы два года дрались под стенами.

      – Вы были Спецом?

      – Точно. Порой кажется, что это было лет сто назад. Теперь-то я на жизнь зарабатываю другим. Играю в раш. Когда не могу оплатить долги, провожу какое-то время здесь. – Незнакомец потер ладонью колючую щеку. – А ты? Как дошел до такого состояния?

      Излагать невеселую историю своих приключений желания не было.

      – Мой целитель сказал, что здесь полезная для моих легких атмосфера, вот и прихожу время от времени.

      – Твой отец тоже любил пошутить, – без малейшего намека на юмор заметил анонимный сосед. – Именно это мне в нем и нравилось.

      Уловив резкую нотку, Нико ждал продолжения. У лица повис табачный дымок, приятный аромат в этой вонючей дыре. Еще совсем недавно они с Леной в компании других парней и девушек просиживали вот так ночи у костра в каком-нибудь парке или пустом здании. Пили, передавая по кругу бутылку, дешевое вино, потягивали набитые «травкой» самокрутки. Нико развлекал приятелей шуточками, все смеялись, и теплый круг смеха как будто задерживал неминуемый приход нового трудного дня.

      – Виделись мы не часто, – неторопливо продолжил незнакомец. – Однажды твой отец обвинил меня в мошенничестве. Сказал, что просто так это не оставит. Что поймает и выставит на позор перед всей командой. Должен признаться, обошелся мне в кругленькую сумму. Хотя потом я с ним поквитался.

      Незнакомец то ли закашлялся, то ли невесело рассмеялся.

      – Не могу сказать, что удивился, когда он взял да и сбежал от нас. Я как увидел его испуганные глаза, так сразу и понял, что у него на уме.

      Нико скрипнул зубами и сжал кулаки, но заставил себя перевести дыхание и произнести почти спокойно:

      – Мой отец трусом не был.

      И снова то ли кашель, то ли смех.

      – Я же без всякого намека. И папашу твоего не осуждаю. Когда доходит до рукопашной, трусом становится каждый, кроме разве что совсем уж сумасшедших. Я только хочу сказать, что одни боятся больше, а другие меньше, вот и все.

      Сдерживаться становилось все труднее, и громкое дыхание Нико уже перекрывало сонное посапывание соседей.

      – Расслабься, парень, мы же просто разговариваем, а слова ничего не значат. На-ка, затянись.

      Нико отвел глаза от тлеющего кончика сигариллы и постарался вспомнить отца. Высокий, подтянутый, с длинными волосами и добрыми глазами, тихий. И совершенно другой, когда выпивал. Шумный, грубоватый, с кувшином эля в одной руке, он мог запросто, обхватив за талию, вытащить в танцевальный круг жену или сыграть нескладную, но задорную песенку