Имена. Виктор Емский

слегка всколыхнулся, и в проеме двери возникла поясная фигура человека. Видимо, пол был значительно выше перрона, потому что фигура, приблизившись, уперлась животом в порог вагона.

      Генка увидел перед собой патлато-бородатого мужика, одетого в грязную и рваную майку-алкоголичку неопределенного цвета. Лямки майки провисли, и ворот ее обнажал жирную волосатую грудь. Во что была наряжена нижняя часть тела мужика – взглядом не определялось, но Генка интуитивно пришел к выводу: вряд ли в какую-нибудь приличную одежду.

      Встретившись глазами с Кабановым, мужик гаркнул:

      – Привет, божий выкидыш! Хочешь к чертям в гости?!

      Один из шаров оторвался от потолка и врезался мужику в лоб. Раздался взрыв. Мужик, мелькнув в воздухе босыми ногами, одетыми в черное дырявое трико, улетел в туман.

      Оттуда донесся чей-то веселый голос:

      – Петруха! Идиот! Это же райский вагон. Получил божью милость в харю?! Ерунда какая, у тебя все равно там мозгов нет! Га-га-га!

      С десяток глоток заржало в поддержку. И ровно десять шаров сорвались с потолка и унеслись в туман. Там загрохотало, заухало, затрещало разрядами. Генка, потрясенный увиденным, почесал рукой затылок и зачем-то улыбнулся.

      Но из тумана опять вынесло поясную фигуру бородача, которого, по всей видимости, звали Петрухой. Лицо его было серым от гари, волосы топорщились подобно щетке посудомоечного ершика, а из бороды валил дым. С опаской посмотрев на оставшиеся под потолком шары, мужик перевел взгляд на Генку.

      – Ничего! – злобно сказал бородатый. – Еще увидимся. Пришлют тебя сюда на исправление! Такого беленького и чистенького. Вот тогда посмеешься, гнида!

      Генка, ничего не понимая, сидел и молчал.

      Петруха, посмотрев еще пару секунд на придурковато улыбавшегося пассажира, обернулся и крикнул в туман:

      – Грузи!

      После чего шагнул назад и пропал.

      Из тумана раздалась команда, произнесенная хором:

      – Раз, два, три!

      На железный пол грохнулся кусок окровавленного мяса. Он перекатился прямо к генкиным ногам и застонал. Кабанов понял, что видит не кусок мяса, а избитого до неузнаваемости человека.

      Тело последнего опухло так, что напоминало куль картошки, а голова походила на шар для кегельбана. Черные, красные и желтые потеки расплылись по телу кляксами. Кое-где в мясо врубцевались куски материи и Генка догадался, что это остатки такого же мешка, как и тот, в который одет он сам. Лица в обычном понимании слова у человека не было. На Кабанова смотрела страшная кровавая маска, из которой торчал сливой чудом уцелевший нос.

      – Ох! – сказала маска, и застонала.

      Генка, вскочив на ноги, подбежал к проему.

      – «Скорую» срочно! – крикнул он в туман. – Человек умирает!

      В облаке вдруг возник просвет и Кабанов увидел крышу какого-то здания, на которой загорелась синими ксеноновыми буквами вывеска: «Станция Фестиваль № 13».

      Из тумана возник многоголосый веселый рев. Дверь поехала в