Место для нас. Хэрриет Эванс

еще вина, – сказала Флоренс, вернулась в кухню и взяла со стола бутылку.

      – Ради бога! – Густые брови Питера вдруг задрожали от возмущения. – Нет, серьезно, ты не понимаешь, о чем речь? Прекрати немедленно все выворачивать по-своему! Просто выслушай меня.

      – Черт побери, Питер, какой же ты грубиян, – проговорила Флоренс, стараясь, чтобы ее голос звучал легко и весело. – Почему ты так ведешь себя – потому что стал большой звездой, да? И не хочешь, чтобы тебе напоминали о прошлых ошибках? Об ошибках, Питер. Ты же совершал ошибки, правда?

      – Что это значит? – Питер опасливо уставился на Флоренс.

      Они никогда не говорили о том, что она сделала для него. Однако сейчас Флоренс была настолько сильно расстроена, что слова сами начали слетать с языка.

      – Ты отлично понимаешь, что это значит. Напомни-ка мне, сколько недель «Королева красоты» держалась на первом месте рейтинга?

      – Заткнись.

      – А сколько издатели предложили тебе за новую книгу? – Вопросы, пропитанные горечью, помимо воли покидали губы Флоренс. – И что ты им ответил, когда они потребовали книгу, такую же хорошую, как предыдущая? Ты ответил, что тебе придется попросить меня написать эту новую книгу! Так?

      – Понятия не имею, о чем ты, – прошипел Питер, выпучив глаза. Его лицо побледнело, несмотря на загар.

      Флоренс расхохоталась. Она была вне себя от злости, и ей уже было все равно, чем закончится разговор.

      – Между прочим, меня Джим так и спросил – не я ли написала эту книгу. Вот просто взял и спросил.

      – Джим? Какой Джим?

      – Джим Бакстон. Из института искусств Курто.

      – О, перестань. Он идиот. Все, что Джим Бакстон знает об эпохе Возрождения, можно на спичке написать.

      – Он знает меня. И он сказал: по стилю сразу ясно, что книгу написала я, а не ты.

      – Это потому, что он переспать с тобой хочет. Он всегда был чудаком.

      Питер смотрел на Флоренс с отвращением, а она едва удерживалась от смеха. Его неприязнь к ней выглядела просто карикатурно.

      – Джим не… – Флоренс обхватила себя за плечи длинными руками. – Как бы то ни было, он четко и ясно спросил меня, не я ли писала эту книгу. Он сказал, что стиль явно мой, что это легко определить, если ты читал другие мои работы.

      Питер Коннолли рассмеялся.

      – Ты жалкая!

      – И вовсе я не жалкая, – с усмешкой ответила Флоренс, почти обретя уверенность. Питер не имел права так с ней обращаться, не имел права ее отталкивать. Он должен был понять, что она готова ради него на все и что она уже отдала ему все. – Ты слишком многим мне обязан. Но видишь ли… я не возражаю. – Она пошла к нему. Верно ли она рассчитала момент? – Мне это нравится.

      Она пристально всмотрелась в его лицо, в умные темные глаза, в пухлые губы с опущенными уголками.

      – О господи… – вырвалось у него.

      – Понимаю, – кивнула Флоренс. – Теперь мы квиты, да? Милый, для тебя я готова на все.

      Однако он отстранил ее. На самом деле не отстранил, а оттолкнул. Ее словно силовым полем