Два Виктора и несколько рассказов, написанных в разные годы. Виолетта Лосева

Елена приподняла правую бровь и вздохнула, – Это все равно, что твои слезы и мученья кто-то мешает чайной ложечкой в стакане, позвякивая о края, и пробует на вкус.

      «А потом говорит: «ну что ж, в целом, пить можно…», да?» – продолжил ее мысль бармен, который до недавнего времени «баловался» драматургией, а теперь вынужден был хорошо понять, как реагируют посетители на те или иные напитки.

      – Увы, – звякнули беззвучно слезинки, которые так и не появилась в глазах, – как обидно, когда рвешься наружу, хочешь, чтобы тебя услышали, а кто-то решает, что это неприлично.

      – О, здесь было столько слез, – вздохнули стены театра.

      – Прямо не знаю, что делать, – проговорила грустная девушка по имени… Впрочем, ее имя в данный момент не имело никакого значения, – Я предлагаю решение, а он продолжает жаловаться на жизнь.

      – Пора бы уже понять, – ответило ей решение, – Если у человека, который любит жаловаться, отнять повод для жалоб, то он почувствует себя обделенным. Ему будет катастрофически чего-то не хватать. Это не сделает его счастливее.

      – Почему так происходит? – спросила она.

      Просто такие люди…

      – Все будет следующим образом, – у неглавного режиссера театра горели глаза… Хотя… Иногда его глаза казались окружающим не горящими, а слегка тлеющими, – Из зрительного зала на сцену будут выходить не актеры, а зрители. И рассказывать свою историю.

      – А будет ли это интересно остальным? – возразила его собеседница, актриса средних лет, хорошо знающая законы всех жанров, – ведь на сцену могут выйти люди, которым нечего сказать.

      – Те, кому нечего сказать, не пойдут на сцену! – воскликнул неглавный режиссер.

      – О, милый мой, вы не знаете жизни, – актриса, которая хорошо знала законы всех жанров, похлопала его по руке, – На сцену будут выходить именно те, кому нечего сказать. Так всегда бывает. И не только там, где есть сцена. Увы…

      – Странно, что вы так говорите, – усмехнулся неглавный режиссер театра. Он хорошо знал нравы актрис средних лет и старался говорить с ними очень бережно.

      – Странно, что вам это кажется странным, – ответила актриса средних лет, которая в данный момент предпочла бы видеть перед собой главного режиссера, с которым у нее было связано много ярких воспоминаний.

      – Что вы имеете в виду? – спросил неглавный режиссер. Он прекрасно понимал, что именно она имеет в виду, но хотел поддержать разговор.

      Разговор, который приходилось поддерживать, обиделся: «В конце концов, бывает полезным просто помолчать. Тем более, когда один из собеседников постоянно поглядывает на дверь».

      – Ах, ничего особенного она не имеет в виду, – скрипнула дверь, – Она ждет совсем не этих слов.

      – Увы, – подтвердили совсем не эти слова, – Что же делать? Люди произносят одни слова, а предполагают что-то другое. И не всегда заботятся о том, чтобы их поняли.

      – Но,