Пока вода не станет прозрачной. Татьяна Бурдакова

руки.

      – Ну, что, куда пойдём греться, – улыбнулась я Кате, – к тебе или ко мне? Как ты знаешь, у нас квартира тут давно пустует… Правда, и холодильник тоже, – прибавила я заговорщическим тоном, понизив голос, – но ведь мы с тобой что-нибудь придумаем на ужин, правда?

      Мы с Катериной уединились на нашей старой кухне, пытаясь приготовить в духовке какую-то пиццу. Она рассказывала мне какие-то новости, как вдруг на кухню влетел Антон. Подхватив меня на руки, он стал кружиться со мной по кухне – и я со всего размаху ударилась головой о низко висевшую, тяжёлую люстру. От неожиданности и ужаса Антон опешил – но мгновенно пришёл в себя; бегом кинувшись со мной в комнату, он положил меня на диван, а сам со скоростью метеора унёсся обратно на кухню, откуда в следующую секунду вернулся с огромной замороженной курицей, которую принялся пристраивать мне на голову. Увидев перепуганное Тохино лицо, я мигом позабыла о боли и разразилась гомерическим хохотом. Сквозь ледяную куриную тушу, которую Антон продолжал упорно прижимать к моей голове несмотря на мои уверения, что всё уже в порядке и такие суровые методы альтернативной медицины скорее поспособствуют простуде, чем лечению от столкновения, я слышала, как стонет от смеха Катерина и как вторит ей Ваня, её парень. В конце концов, смеялись уже все. Тоха наконец пощадил и меня, и несчастную курицу, отнёс её обратно в морозильную камеру – а меня обнимал до конца вечера, прося прощения за свою неосторожность.

      Пицца удалась на славу, запасов вина должно было хватить до утра. Антон взял гитару, и всю ночь, пока не забрезжил рассвет и Катерина с Ваней, уже сонные и уставшие, не засобирались к себе, мы пели песни, которые оказались любимыми для всех четверых и способными и во время многих последующих наших встреч собрать нас вместе.

      II

      …Воскресный июльский день был жарким и душным; с утра собиралась и никак не могла собраться гроза. Меня разбудил телефонный звонок: звонила Катя – с предложением съездить искупаться на озеро поблизости. Я принялась искать циновку, полотенце, чтобы взять с собой, купальник… Но душа была не на месте: что-то ныло внутри. Антон не звонил мне со вчерашнего вечера. Я написала ему сообщение, через некоторое время ещё одно, но он не отвечал. Тогда я позвонила – но он не взял трубку. С тяжёлым сердцем я как попало уложила в рюкзак вещи и вышла из дома.

      Пляж был забит до отказа – молодёжь, дети, компании постарше; вода была грязной, и купаться в ней совсем не хотелось. Через час погода стала портиться: начали сгущаться тучи, поднялся ветер, и мы с Катериной засобирались обратно.

      Дома я приняла душ и, когда вернулась в комнату, увидела, что за окнами уже вовсю льёт дождь. Тяжёлые капли барабанили по балконному парапету, а в сером, набухшем небе поминутно взрывались всполохи острых молний и гремели раскаты грома.

      Вытащив телефон из сумки, я увидела сообщение от мамы Антона – и мгновенно поняла, отчего мне было так тяжело на душе. Она писала, что сыну внезапно стало плохо и его увезли в больницу, прямо в реанимацию.

      Всю ночь я не сомкнула глаз, едва дождалась