Звезда голуболикой Жаннет. Владимир Николаевич Фёдоров

квартиры.

      Эта идиллия продолжалась почти две недели и, может быть, продлилась бы еще долгое время, но в субботу Степан неожиданно столкнулся на пляже нос к носу с Кашалотом. Сие уважительное прозвище один из бывших собутыльников Свистунова получил от коллег за способность уничтожать алкоголь совершенно невероятными порциями.

      – Че, деньгу зашибаешь? – усмехнулся Кашалот.

      – Зашибаю, – несколько смутился Степан.

      – Ну и правильно, – разрядил ситуацию Кашалот, – на то эти коровы тут и жарятся, чтобы их доить.

      – Один щелчок – и трояк в кармашке, – похвалился ободрившийся Степан.

      – А старому другу пузырь выкатить с таких гонораров не слабо? – опять усмехнулся Кашалот.

      Степан снова попал в неловкое положение: работа была в самом разгаре и вот так, прямо сейчас бросать ее не хотелось. Он уже вошел во вкус, втянулся. Да и брату обещал завязать. Но и отказать «другу» было нельзя.

      Увидев, что Степан замялся в нерешительности, Кашалот презрительно хмыкнул и демонстративно зашагал дальше, трубно гудя себе под нос: «JIюди гибнут за металл, люди гибнут…»

      – Э–э, постой…– дернулся Степан вслед, как на грех забыв настоящее имя Кашалота. – Постой … Костя!

      – Ну, – развернулся тот.

      – Чё ты такой резкий. Сообразить не даешь, где и чё…

      – Другое дело. А я уж думал: еще один человек пропал.

      – Да за кого ты меня! Счас только треногу складу. А ты бы Читу прихватил …

      Через минуту обезьянка уже раскачивалась в такт неспешным шагам Кашалота и слушала, пытаясь попять, надоевшие всей округе «планы» бича:

      – Ох, тянет море, не могу, кореш! Еще с недельку погуляю – и амба! Белый пароход! В море, только в море! Туда. Берег для меня – тьфу!.. Вот десять лет назад, помню, шли мы в Сингапур…

      По дороге домой они завернули в магазин, потом на рынок, основательно затарились. Не забыли и про Читу. Степан царским жестом выбросил несколько трояков ей на виноград. «Две недели пашу как проклятый, – рассудил он, снимая последние сомнения, – неужели нельзя в субботу чуть расслабиться. Этих денег вон еще сколько лежит и бродит – весь берег завален. В лес не убегут…»

      Как все застолья, это начиналось красиво, с тостов за мужскую дружбу и верность, за бескорыстие и широту морской души. Чита ела виноград и любовалась двумя добрыми и сильными мужчинами. Но постепенно речи их становились громче и отрывистей, жесты – размашистей. Когда она в очередной раз потянулась к еде и на миг оказалась между почти сошедшимися вместе лицами, Кашалот небрежно отпихнул ее пятерней. Чита кувыркнулась через спину и хоть несильно, но ударилась об стенку. Степан даже и не заметил грубости гостя. Чита обиделась и села в самый угол, продолжая оттуда наблюдать за странными переменами в людях. В конце концов, Степан уронил голову прямо в тарелку, а Кашалот медленно сполз па пол и застыл там в какой-то непонятной позе.

      Хотелось