Звезда голуболикой Жаннет. Владимир Николаевич Фёдоров

фонарь – зашторило туманом. За окном было темно, тоскливо – не на что посмотреть. И Жаннет, спустившись с подоконника, тихо вышла в коридор, тоже тускло освещённый единственной далекой лампочкой. Прошла вдоль шеренги дверей и остановилась у одной – приоткрытой. Ей показалось интересным: раньше эта квартира всегда была заперта, из неё не звучало ни голосов, ни музыки. И вот теперь дверь была отворена. Странно. Жаннет проскользнула внутрь, вгляделась в темноту. На кровати, негромко посапывая, лежал человек, мужчина, от которого приятно веяло веселящей жидкостью. Человек уронил одеяло на пол, видимо, замерз и потому свернулся калачиком, подтянув колени к самому лицу. Во всей его позе, в сладком причмокивании полных губ, в обнаженном и свободном от растительности туловище было что-то беззащитное, родное, детёнышеское, и на Жаннет нахлынула волна нежности, даже жалости к нему. Она подошла к кровати и приложилась губами к мягкой щеке. Человек что-то пробормотал и отвернулся. Тогда она тихо провела лапой по его плечу. Человек дернулся, пошарил в темноте рукой, нащупал лапу Жаннет, резко сдавил ее и тут же мгновенно отбросил. Спящий Голливуд потряс страшный и долгий вопль. Захлопали двери, ничего толком не понявшие люди высыпали в коридор, а Егор Михайлович Соловьев, конферансье и фокусник, лишь вечером вернувшийся со столичной стажировки, все кричал и кричал, сидя на спинке кровати и прикрываясь подушкой:

      – Че-е-ерт! Че-е-ерт! Уйди, сатана! Сгинь, сги-и–инь! А-а-а! Ма-а-а-ма-аа!..

      В противоположном углу комнаты, отброшенная его рукой и ничего не соображающая Жаннет тоже тряслась от страха, махала лапами и дико визжала. Наконец, кто-то из вскочивших в комнату догадался включить свет.

      – Там, там!.. Что это?!. Там! – тыкал пальцем в сторону обезьянки побледневший конферансье и неумело крестился левой рукой, продолжая правой сжимать подушку.

      – Да это же Жаннет! Жанка, – нашелся первым баянист Семёныч. –Обезьянка наша.

      – Отку… откуда она тут? – все еще не мог прийти в себя Соловьев. – Откуда…

      – Да живет она здесь… С дрессировщиком… Работать у нас будет… Не волнуйтесь так, Егор Михайлович, – принялись в голос успокаивать пострадавшего полуодетые мужчины и несколько самых любопытных и смелых особ женского пола в ночных сорочках.

      – Пре… предупреждать надо! Безобразие! Я… директору пожалуюсь! Развели тут зоопарк…