Звезда голуболикой Жаннет. Владимир Николаевич Фёдоров

флейту, Жаннет резко вскинула голову и непонимающе уставилась на Кассандру.

      – А это еще кто такая?! – ткнула она пальцем в гостью. – Окончательно опустился! Порядочные люди с тобой не пьют, так ты с обезьянами квасить начал!

      – Ты что, ты что… – опомнился Сап Саныч, – за кого ты меня принимаешь! Да я ей рюмку исклю… исклю… чительно в лечебных целях налил, для прогрева изнутри. Можно сказать, она с моей помощью на ноги встала, а ты – «с обезьянами квасишь»! Обижаешь, Катя, обижаешь…

      – Я тебя сейчас еще не так обижу! И эта «больная» пусть тоже проваливает! Быстро вынюхала, где водкой пахнет да хозяйки дома нет.

      – Это ты зря, Катя. Она ко мне чисто по–человечески зашла, музыку послушать …

      Жаннет, почувствовав, что ей лучше ретироваться, медленно сползла с табуретки, и, покачиваясь, направилась к распахнутой настежь двери.

      – Рюмку–то оставь, пьяница! – потребовала Кассандра и протянула к ней руку, но Жаннет прижала обеими лапами драгоценный сосуд к груди и замотала головой.

      – Не трожь, Катя, – вмешался флейтист, – я ей подарил на память о знакомстве и нашем доме.

      –Ишь какой щедрый! – зашлась от негодования комендантша. – Эта рюмка мне от бабки досталась, можно сказать, почти из чистого серебра, а он ее – собутыльнице! Пусть сейчас же вернет! – Она попыталась вырвать рюмку из лап Жаннет, но та сжала ее еще крепче и пронзительно заверещала. Кассандра подхватила обезьянку, решительно шагнула за порог и… едва не столкнулась с мчавшимся по коридору, напуганным Суреном Вахтанговичем.

      – Жянка! Жянка! Гдэ Жянка, гдэ ты?! – кричал он во все горло

      На радостях, что Жаннет поднялась, Сурен Вахтангович легко простил ей и коварное рандеву с Сан Санычем, и те несколько минут, в течение которых он, обезумевший, метался по общежитию в поисках бесследно исчезнувшей обезьянки. Ее выздоровление стало главным событием недели. К дрессировщику то и дело заглядывали соседи, поздравляли, улыбались, приглашали в гости. Посетило и филармоническое начальство, тоже удовлетворенное благоприятным исходом болезни и перспективой заключения заманчивого контракта.

      Жаннет, уставшая от тесноты клетки и долгой неподвижности, быстро освоила коридор, познакомилась с ребятишками, в первую очередь, с Юлей–Алей и Колей, и стала гонять с ними на великах, устроившись за спиной хозяев, кататься по перилам, носиться наперегонки, просто дурачиться и строить рожицы. Запросто заглядывала в комнаты артистов и везде получала радушный прием и лакомства. Она открывала для себя новый мир под названием Голливуд, а Голливуд открывал Жаннет.

      Хотя коридор и был теплым, Сурен Вахтангович из осторожности выпускал ее гулять только в стеганом жилетике, а по вечерам продолжал натирать салом и «для профилактики» подавать граммов десять водки из «бабушкиной» рюмки, которую Жаннет так и не отдала Кассандре и теперь хранила в клетке, под матрасиком. Надо заметить, что лечебная процедура уже не вызывала у Жаннет такого отвращения, как вначале. Она поняла, что следом