Лига мартинариев. Марианна Алферова

усмехнулась я.

      – Тебя не возьмут. Официанты в «Мечте» вышколены гораздо лучше, чем в моем кафе, а у шеф-повара есть бумага, что он работал прежде в Париже и Стокгольме. Разумеется, бумага липовая. Но повар он отменный.

      – А разве можно без зарплаты? – удивилась я.

      – Минимум по зарплате есть, но это же не деньги. Прежние хозяева во всем следовали старинным русским традициями, в том числе брали себе процент с чаевых. Но это не спасло их от разорения, и «Мечта» очутилась у меня в руках.

      – Поздравляю! – воскликнула я, и радость моя была искренней. – А у меня сгорел дом. Тоже можете поздравить.

      – Поздравляю, – Орас смутился. – То есть, конечно, сочувствую. А я-то думал – откуда это запах дыма. И такая здоровенная дыра на очень милой кофточке.

      Надо же, я только сейчас заметила, как пострадал мой наряд в борьбе с огнем.

      – Что же делать? А у вас не найдется, во что мне переодеться?

      – Сейчас спрошу у жены.

      – Нет, именно у вас, – упрямо повторила я. – Куртка или рубашка.

      Кажется, его немного обескуражила моя беспардонность. Он даже на мгновение запнулся, что с ним случалось нечасто. Но мне ужасно захотелось иметь личную вещь Ораса. Что-то вроде сувенира. Желание было столь неодолимым, что казалось, оно идет не от меня.

      – Есть ветровка, – уступил он. – Но она будет тебе великовата.

      – Ничего, велико – не мало. Как-нибудь помещусь.

      Он вышел в соседнюю комнату и через минуту вернулся с серебристой, почти новой курткой. Я тут же залезла в нее, затянула молнию до горла и закатала рукава.

      – Ну вот, и мне кое-что перепало, не только Ваду, – засмеялась я, не сразу заметив двусмысленность своей фразы.

      – Кстати. А что у тебя с этим Вадом? – спросил он невинным тоном.

      – О чем это вы?

      Не было сомнений – он задал вопрос намеренно. Неужели ревновал?

      – Ничего, – ответила я противным фальшивым тоном, – в этом нашем кривом «Оке» мне подсунули его карточку. Вот и бегаю, хлопочу по служебным делам.

      – Странно. Вад рассказывал иначе.

      У меня задрожали губы. Я что – то бормотала, на ощупь отыскивала дверь и не могла найти. Дверь пропала. Мне хотелось быстрее исчезнуть, только бы Орас не смотрел на меня. Скрыться, спрятаться под одеяло, под подушку, засунуть голову в чулан, в клозет, только вон отсюда. Мысль, что коротышка Вад, сопя от самодовольства, рассказывает подробности нашего свидания, жгла раскаленной сковородкой.

      – Где же дверь?! – закричала я, выходя из себя.

      Орас поднялся и медленно подошел ко мне. При этом глаза его просто впились мне в лицо. Так смотрел Кентис во время пожара. Так когда – то на уроках в школе смотрел на меня Сашка. Вернее – почти так. В Сашкином взгляде была любовь, а здесь… Мне показалось, что взгляд Ораса пытается нащупать то место в моей душе, которое сильнее всего кровоточит. Я отвернулась и принялась рассматривать матовый плафон на потолке.

      «Если он дотронется до меня, я его убью».

      Но