Канны для ванны. Александр Тюжин

ветвь? – спросил Марк.

      – У Сани мечта такая. Вон, полку видишь?

      – Вижу.

      – Вот он и решил, что его полка жить не сможет без этой пальмовой ветви.

      – Фигасе.

      – Так, все. Хорош! – вскипел я. – Я режиссер и я решаю! Она офигенная, но не для этого фильма! Ясно вам?

      – Ясно… – проворчали оператор с кастинг-директором.

      – Иди, скажи ей, что мы перезвоним!

      – На фига?

      – Саня!

      – Не пойду я! Сам иди и скажи, раз такой умный.

      И отвернулся, обидели, мол, его. И Марк отвернулся. Поддержал товарища. Будто мне легко отказать такой девчонке. У меня, может, никогда в жизни, то есть в последние месяцы жизни, такой не будет, она даже смотреть в мою сторону не будет, но мечта, блин, дороже. Дороже, блин…

      Я высунул голову в коридор.

      – Снежана, спасибо! Мы вам перезвоним.

      – Перезвоните? – завизжала Рыженькая! – Вы что, совсем охренели? Вы меня посылаете?

      – Почему посылаете? Ниче не посылаем, я же сказал, мы вам перезвоним. У нас еще шестьдесят человек.

      – Перезвоните вы. Знаю я ваше «мы вам перезвоним», ни фига вы не перезвоните, я, как дура, репетировала, волосы красила, прическу три часа делала, а они мне перезвонят, уроды!

      И куда пропал секс? Обычная шмара, только симпатичная. Она ушла, треснув дверью так, что чуть штукатурка не посыпалась. Я вернулся в комнату. Пацаны готовы были порвать меня на британский флаг. Да уж, нелегко быть режиссером: Рыженькая меня чуть не загрызла, Новиков с Марком не хотят разговаривать, и это только лишь второй человек. Хоть отказывайся от кастинга и от фильма. Но фиг вам. Русские не сдаются.

      Я решил быстрее закончить с этим делом, поэтому на ближайшие два часа моим любимым словом стало «следующий». Да это и неудивительно. Кто только к нам ни записался. Вот только актеров среди них не было. Вахтеры, продавцы-консультанты, промоутеры, сисадмины, один юрист. У большинства из них нереальнейшие проблемы с дикцией: картавость, шепелявость, проглатывание букв, заикание – такое ощущение, что я смотрю местное телевидение, один в один вообще. Про внешность лучше не говорить.

      Самое удивительное, что с каждым новым «следующий» я все больше вживался в роль режиссера. Меня прямо пробрало всего, я вдруг понял, что смогу справиться с любым фильмом, хоть с «Предстоянием 2», только дайте мне бюджет побольше да команду потолковее, не то что мои двое, дующиеся, как придурки. И чем сильнее меня захватывало режиссерство, тем тверже я убеждался, что кастинг пора заканчивать. Проблема в том, что мне нужны живые эмоции, а эти все деревянные, они че-то пыжатся, играют на камеру, выглядит это отвратительно.

      Зашел очередной кастингующийся. В костюме, в шляпе, на руках заплатки. Худой как скелет, лет сорока. Такой типок. Он стал перешагивать через порог, зацепился ногой, начал падать. Саня бросился на помощь, но типок устоял на ногах.

      – Все нормально! – сказал он. – Здравствуйте.

      Типок вытянул руку и поздоровался с Саней.

      – Здравствуйте, – сказал я.

      Тип с вытянутой рукой зашагал ко мне. Нехотя я пожал его руку, он повернулся к Марку и со всего