Канны для ванны. Александр Тюжин

было якобы найти какие-то косяки в призовой камере и отправить ее на экспертизу, где знакомый Марка, работающий в этой самой экспертизе, сделает заключение о неисправности. И тогда компания вышлет новый приз, а этот, типа не подлежащий ремонту, заберет Марк, и мы сможем начать съемки.

      Непросто, конечно, но что в нашей жизни просто? Тем более в такой стране, как Россия.

      – А это точно сработает? – усомнился Саня.

      – А у вас есть варианты?

      И Марк был прав. Никаких вариантов.

      – А тебе это на фига?

      – Ну, во-первых, я люблю кино, а во-вторых, камера останется мне, причем на халяву. Халяву, как и любой русский, Марк любил.

      – Ну что, удачи! – пожелали мы Марку, и он ушел, на ходу поправляя капюшон.

      – Что скажешь? – спросил я Новикова.

      – А че, нормально. Можно начинать готовиться к съемкам.

      Неужели? У меня внутри прям зашевелилось все. Или это просто желудок заработал? Хэзэ, главное, что это и правда могло сработать. Единственное, что меня не хило так смущало, – это то, что снова нужно было преступать закон. Чтобы успокоить совесть, я решил тоже поучаствовать в конкурсе, может, я и так камеру выиграю и откажусь от приза. Было бы круто. Пацанам я не стал рассказывать, что написал историю, будет, если что, сюрприз.

      На следующий день мы с Саней опять пошли в больницу. На этот раз нас пустили. Мы ехали в лифте. Саня держал авоську с апельсинами.

      – А если он не любит апельсины? – сказал я.

      – Ты че, Саня, двинулся? Это ж апельсины – их все любят.

      – Я не люблю.

      – Ну, значит, ты не все.

      – Все любят водку, – резюмировал я.

      – И апельсины, – не унимался Новиков.

      Мы базарили эту фигню только потому, что не хотели озвучивать настоящие мысли. А они были связаны с Серегой. Мы чувствовали свою вину, и это нас типа тяготило. Да даже не типа.

      Если перевести наши мысли в диалог, то выглядел бы он так:

      – Как думаешь, Серега нас не пошлет?

      – Нет, конечно. Мы же его товарищи.

      – Но мы же его подставили.

      – Че это мы подставили? Он сам предложил вскрыть ломбард.

      – Саня, Саня…

      – И потом, мы же навестить его идем. Ему нужна наша поддержка и апельсины.

      Но Серега нас все-таки послал. Вернее, он сделал вид, что не знает, кто мы.

      Мы вошли в палату. Товарищ лежал на кровати с огроменным гипсом.

      – Здорово, Серег! Как ты? – спросил Новиков.

      Заикин молчал.

      – Серега, – негромко сказал я.

      Заикин молчал.

      – Серега, это мы. Хорош молчать!

      – Кто – мы?

      – Ты че, прикалываешься? – Новиков чуть не впал в ступор.

      – Я хрен знает, кто вы, – продолжил Серега, – валите отсюда, мне покой нужен.

      – А мы тебе апельсины принесли, – обиженно сказал Саня.

      – Терпеть не могу апельсины! – ответил товарищ и стал громко кричать: – Сестра! Сестра, блин!

      – Валим отсюда!

      Я цепанул Новикова, и мы выскочили из палаты. Офигевающий Саня крепко держал