Поэтесса. Николай Удальцов

на то, что тебя поймут твои зрители.

      Второе – не надейся на то, что тебя поймут твои родственники.

      – А третье есть?

      – Конечно.

      – Что?

      – Не надейся на то, что ты сама себя поймешь.

      – Почему?

      – Потому, что творчество – это осознанное стремление заниматься неосознанным.

      – Интересно.

      – Что – интересно?

      – Что такие умные мысли первыми приходят именно в твою голову, а почему-то не в мою? – улыбнулась Лариса. И я отвел душу тем, что перевел дух:

      – Первое, что должно приходить в голову человеку, это то, что то, что приходит ему в голову – приходит в голову ему не первому.

      Лариса помолчала, склонившись так, что под распущенными волосами не стало видно ее лица, а потом тихо сказала:

      – Ясно.

      – Что – ясно?

      – Что ты – болтун.

      Ауросимволизм… Творчество…

      Да ты просто рассказал о том, почему женщины хотят рожать детей…

      – …Просветитель, – улыбнулась Лариса и, кажется, даже показала мне язык. – Давай, просвещай народ.

      Только это – зря.

      – Почему это – зря? – почти серьезно вступился я за народ.

      – Потому, что есть мнение: просвещай народ, не просвещай…

      А он все равно останется… народом…

      …Этот разговор происходил в концертном зале нашего клуба, помещении человек на сто пятьдесят, с хорошей акустикой, позволяющей не только слушать, но и молчать.

      Но, даже помолчав, связи между тем, что говорил я, и тем, что сказала Лариса, я не нашел. Видимо, это произошло потому, что она постоянно оказывалась очень сложным человеком.

      Поэтому мне было с ней легко.

      Я давно заметил, что мне легко со сложными людьми.

      Мне тяжело с простыми.

      И вряд ли я отдавал себе отчет в том, что мое серьезное отношение к современному искусству началось именно с такого отношения к окружающим меня людям…

      …Я занимался ауросимволизмом, в котором ничего не понимали мои современники, вместо того, чтобы заниматься реализмом, в котором ничего не понимал я.

      Впрочем, здесь у меня было одно оправдание – реализм ничего не понимал во мне…

      3

      – …Почему ты не пишешь реальные картины, которые легко понять людям? – спросили меня на каком-то толковище. Толковище не запомнилось мне ничем, кроме того, что со мной постоянно пытались заговорить на импортных языках. Наверное, потому что на мне был белый португальский костюм.

      Костюм этот я надел лишь однажды.

      Не оттого, что он мне не нравился – так получилось потому, что я случайно вымазал обшлаг краплаком, и мне пришлось костюм выбросить.

      Я вспомнил о костюме только потому, что костюм не было жалко, а времени на пустые разговоры – нет.

      Краплак – очень едкая красная краска, а ответ на вопрос о моих картинах я дал самый очевидный.

      Даже для тех, для кого очевидность – не факт:

      – Ауросимволизм – это обращение внутрь человека.

      Мне – такое творчество легче понять…

      …Отчего