Поэтесса. Николай Удальцов

то, что произошло, не удивило нас.

      Что ж, смертные грехи давно бессмертны.

      Может, потому, что некоторые из них на удивление приятны.

      У Ларисы, как у всякой хорошей поэтессы, вышло на эту тему стихотворение.

      И это меня тоже не удивило, ведь настоящие поэты пишут о том, в чем разбираются.

      Или, как минимум, о том, в чем хотят разобраться:

      Слова Писанья сказаны для всех.

      И их, конечно, слышал всяк, кто смертен.

      Но есть один бессмертный смертный грех.

      Я даже знаю –

      почему он так бессмертен…

      – …Отчего это случилось с нами только сейчас? – ничего другого не пришло мне в голову. – Отчего – не раньше?

      – Раньше я хотела понять, что ты за человек, – Лариса говорила тихим, смирным голосом. И мне показалось, что эти слова она произнесла не для меня, а для себя.

      – Теперь ты поняла это?

      – Не знаю. Но мне очень важно это понять.

      В этих словах Ларисы не было ничего неожиданного – если я постоянно думал о том, кем является она – она рано или поздно должна была задуматься о том, кем являюсь я.

      – Если поймешь – обязательно расскажешь мне.

      Ладно?

      – Ладно.

      – Обещаешь?

      – Нет.

      – Почему? – спросил я, не оттого, что меня удивил отрицательный ответ, а потому, что действительно стало интересно.

      И Лариса ответила:

      – Потому что ты можешь оказаться совсем не таким, каким я тебя себе представляю…

      …Впрочем, об этом я задумался потом.

      А тогда, вечером, Лариса уехала на своих «Жигулях». И я стоял и смотрел на то, как она отъезжает, до тех пор, пока огоньки ее машины не смешались с единым потоком габаритных огней, раздваивавшимся в конце Остоженки.

      Кому-то из тех, кто был в пути, нужно было в сторону Музея изобразительных искусств, кому-то – в сторону храма Христа Спасителя.

      А кому-то мимо и того и другого…

      …Мы воспользовались опытом наслаждений, одолженным нами у человечества.

      Теперь оставалось вернуть человечеству долг, и мир можно было бы считать гармоничным…

      2

      …Звезда сверкнула в небыльном сиянье,

      Заговорила светом, а не звуком.

      Небесное оставив одеянье,

      Легла нагой в протянутую руку.

      Сведя своей случайной ролью

      Земную и небесную заботу.

      Ее свобода

      – выбирать неволю.

      Ее неволя

      – выбирать свободу…

      Позвонив мне наутро и прочитав эти стихи, написанные ночью, Лариса продемонстрировала мне, что уже приступила к реализации плана возвращения нравственных долгов человечеству.

      А мне пока нечего было ответить на ее вопрос:

      – Что ты делаешь? – и потому пришлось сказать правду – не всегда верный, но все-таки выход.

      А уж вход в новую ситуацию – почти всегда:

      – Опровергаю, – честно признался я.

      – Что? – удивилась Лариса, продемонстрировав чисто женское отношение к окружающему нас миру – услышав тон,