Бешеный волк (сборник). Николай Удальцов

вождей и радостных лиц вождимых. Даже поганую даму с веслой или кривоного конармейца с саблем он рисовать не стал. И поэтому, о нем не писали ни наши, ни ненаши наши газеты.

      Но на всякий случай его не выпустили в Болгарию, где даже «да» и-то изображается, как нет.

      Таким был тот, застойный мир, что было не понятно, нужно ли гордиться заслугами перед ним. А вот отсутствием заслуг перед застоем, гордиться можно было точно.

      Хотя он этого никому не говорил, но, наверное, у него были принципы даже в те времена, когда я так о многом не задумывался, что меня ни на что больше не оставалось.

      Зато, теперь ему удается то, что мне самому удается не всегда – прямо смотреть в глаза своим сыновьям. Компенсация – так себе, для людей, которые так себе люди. То есть, для большинства из нас.

      Он не выдвинулся в «народные», а так и застопорился на «заслуженном» – мечте провинциалов.

      А еще он стал таким умным, что ему даже иногда не хватает ума.

      Наверное, вообще, умный – это тот, кто способен что-то не понимать…

      И то, что он не понимает, Эдуард Михайлович не считал странным:

      – Странным, Петр, – сказал он мне однажды, – Странным было бы, если б люди понимали все…

      – Почему вы один, Петр? – довольно часто спрашивал он меня.

      – Я не один, – отвечал я, и мы оба знали, что это правда и не правда, одновременно, – Я не один. Вокруг меня много хороших женщин.

      – Не понимаю, почему вы не женитесь?

      – Я бы женился, – улыбался я, хотя кошки на душе и поскребывали, – Только все, кого я мог бы «ощастливить», уже замужем.

      – Не все, – проговорил Эдуард Михайлович.

      И на этом, наш разговор закончился.

      …Однажды Плавский предложил мне съездить на его машине в салон на «Щукинской» – в некую столичную провинцию, время от времени поставляющую художникам деньги и получающую взамен околопередовые идеи от таких, как я.

      Думающих, что они эти идеи имеют.

      Мне там причитался небольшой гонорар, и я решил попользоваться машиной метра.

      Знал бы я, чем это закончится – интересно, поехал бы я с ним или нет?…

      …От «Щукинской», проехав эстакаду над двумя затонами, в которых одинокие рыбаки состязались с рыбой так активно, что забирались в воду по пояс, мы свернули не налево, к салону, а направо.

      – Не удивляйтесь, Петр, я просто хочу познакомить вас с одной женщиной.

      Мне нечем было ответить на эту незамысловатую уловку, и я просто промолчал.

      В конце концов, мне не пришло в голову стать женоненавистником, даже после знакомства с очень многими женщинами…

      – …Я вам вот, что хочу сказать, Петр, – Эдуард Михайлович, на моих глазах превращался из нормального человека в доброжелателя. Впрочем, это его не портило.

      Видимо, в этом деле существует самое универсальное оправдание – желание сделать лучше:

      – Она, женщина нашего круга. Критик,…

      Я промолчал потому, что никогда не считал критиков людьми моего круга, если, конечно, не иметь