Солдатский медальон. Исчезнуть или победить. Жесуй Бесдеполь

собираются.

      Солдат оборачивается и взглядывает на Иннокентия. Он старше всего лет на пять, но отчего-то кажется гораздо взрослее, хотя, юноша сам не может сказать, почему. Может, об этом говорят какие-то особые черты, которые видит ум, но не различает глаз, а может, все это из-за того, что солдат, в отличие от Иннокентия, не боится так сильно и выглядит так, словно готов вынести любые тяготы грядущего боя.

      Да и, немного поболтав с Иннокентием, еще раз взглянув на вмятину на его каске, солдат немного расслабляется и перестает так хмуриться.

      – Ну что? – зовет он. – Ссышся, молодой?

      Юноша вытягивает шею, но ответить не успевает.

      – Да ладно, – снова отворачивается боец. – Всем страшно. Да только если ничего не делать, то фрицы тебя живо на шашлык пустят. Слыхал, они даже человечиной не брезгуют.

      Иннокентий снова вжимает голову в плечи.

      – Да ладно? – говорит он, но когда боец оборачивается и нахмуривается, тон юноши вновь становится робким. – Не может же такого быть?

      Боец глядит миг и отворачивается, снова выглядывая из укрытия и тут же пряча голову.

      – Это ты фрицев не знаешь, – отвечает солдат. – От них чего угодно жди, только ничего хорошего.

      Еще миг спустя, когда Иннокентий задумывается, солдат вдруг поворачивается к нему, плечом упершись в земляную стену.

      – Тебя как звать-то?

      – Инноке… Кеша. Можно просто Кеша.

      – Добро, – кивает солдат и слабо улыбается. – А я Ваня. Просто Ваня.

      Он протягивает руку, и Иннокентий почти сразу отвечает рукопожатием, а затем Иван снова напрягается.

      – Слышь? – хмурится он, осторожно укладывая пистолет-пулемет на землю, доставая запасной магазин из подсумка и готовясь стрелять. – Идут, кажись.

      – Ура! – Раздается одиночный крик.

      Затем его поддерживает кто-то совсем далеко, так что еле можно услышать, но после добавляется еще голос, и еще, и еще, и быстро становится шумно.

      Иннокентий взглядывает на дрожащие руки, пытаясь их унять. Миг настал, а вместе с ним мысли опять перемешались в бардак, но Иннокентий сжимает крепче винтовку, не собираясь в этот раз отдавать страху контроль над своим телом.

      – Готов? – еще раз оборачивается Иван, и юноша, насупившись, крепко сжимает винтовку и резко, уверенно кивает.

      Иван кивает в ответ и нахмуривается.

      – Тогда вперед, – говорит он. – Покажем этим сволочам, что такое Красная армия!

      Иннокентий начинает подниматься, а Иван уже залезает на укрытие, высовывает пистолет-пулемет, поднимает голову, но еще раньше, чем успевает начать стрелять, вдруг сползает на землю с простреленным лицом.

      Иннокентий чувствует, как слабеют ноги, пропадает дыхание и перестает биться сердце. Он пытается устоять, но опадает вниз, как завядший цветок, глядит в лицо мертвого солдата, с которым только что говорил, и не может подняться.

      «Снайпер! – быстро отыскивает