Солдатский медальон. Исчезнуть или победить. Жесуй Бесдеполь

одновременно с вами сюда попал. Ну, пошутили мы над ним чуть-чуть, посмеялись, чего такого? Сам виноват, что с тетрадкой тут бегал, как… ну вы знаете, товарищ лейтенант.

      – Как кто? – возмущается офицер. – Договаривай. Как штабной?!

      Дядя Коля кривит губы.

      – Э-э… как подосланный. Кто его знает? Всякое же бывает…. Да и то не главное. Вот, чего! После того, вы его вдруг, опа, да в караул. А? Понимаете, товарищ лейтенант?

      – Ты что хочешь сказать? – оглядывается лейтенант.

      Он видит, что сержант уже говорит с Иннокентием, а затем уводит юношу куда-то в сторону, а затем офицер поворачивается обратно.

      – Да то, что вас и так солдаты невзлюбили, так вы еще и этого к себе приставили.

      Лейтенант хмурится и становится ближе, заставляя дядю Колю непроизвольно выпрямиться.

      – Да вы тут все сумасшедшие что ли? – сердится лейтенант. – Ты вообще про устав слышал?

      – Да ладно вам, товарищ лейтенант, – спокойным тоном отвечает боец. – Чего вы меня за правду стрелять что ли будете? Чего я сказал-то? Я про то, что писаку-то теперь… его ж видели наши все, там, в окопе. Все теперь знают, из какого он теста деланный. Так еще и вы, товарищ лейтенант… вот и ляпнул командир, понимаете теперь?

      Лейтенант оборачивается куда-то в сторону, но сержанта взглядом уже не находит. А впрочем, лишь на миг он задумывается и отмахивается.

      – Не расслабляться! – решительно заявляет лейтенант, оборачиваясь.

      На караульных он даже не взглядывает и тут же делает шаг, собираясь войти в палатку, и говорит на ходу.

      – Война еще не кончена. А ты, рядовой дядя Коля, чтобы до завтра выучил устав наизусть. Проверять буду лично. Приказ ясен?

      – Как… до завтра?

      – Ты его вчера уже должен был знать! – хмуро и сердито рявкает офицер. – До утра на смене, а с утра и до вечера учи устав! Вечером проверю.

      И тут же лейтенант заходит в палатку.

      К этому времени сержант уводит Иннокентия в сторону, отыскав место, где их никто не увидит, велит присесть на ствол поваленного дерева, а сам отламывает небольшую палочку, садится рядом на корточки и начинает что-то рисовать на земле.

      – Я с тобой возиться не собираюсь, – говорит он резким, неприятным тоном. – Мне ты тоже не нравишься, так и знай.

      Иннокентий нахмуривается, опускает глаза, но ничего не говорит.

      – Поставил ты себя дерьмово, прямо скажу, – продолжает сержант. – Таких сопляков у нас в роте и до войны бы не нашлось. Только, вот что я тебе скажу… иди-ка сюда, глянь.

      Юноша оставляет ствол и тоже садится на корточки, глядя на рисунок сержанта на земле. Он видит небольшой кружок с одной стороны неровной линии и кучу точек, идущих полукругом и заходящих на линию по бокам с другой стороны линии, всматривается, но не может понять.

      – Вот это ты, – указывает сержант на кружок, а затем проводит веточкой по линии: – Это окоп, а точки – это вражеские солдаты. Вот, видишь? С флангов