Шотландская любовь. Карен Рэнни

внимательно смотрел на нее – глазами того же оттенка серого, что и у нее. Он улавливал каждое ее движение. В прошлом он частенько дразнил ее, но после возвращения с войны делал это все реже и реже.

      – Я поеду к Гордону. Но я не хочу, чтобы ты продавала Гэрлох.

      Стук в дверь избавил Шону от необходимости продолжать тягостный разговор.

      Хелен открыла. Вошел Гордон, одетый на этот раз в черное шерстяное пальто, подчеркивавшее его рост и стать. С ним был еще один человек, такой же высокий. Под одеждой незнакомца бугрились мускулы.

      – Ну, ты готов? – спросил Гордон Фергуса, не удостоив Шону даже взглядом.

      Фергус кивнул.

      – Это твои вещи? – спросил Гордон, указывая на пару чемоданов в углу.

      Фергус кивнул.

      Гордон подал знак своему спутнику, и тот без всяких видимых усилий подхватил чемоданы, как будто они ничего не весили, и исчез за дверью.

      – Помочь тебе? – спросил Гордон.

      Фергус широко улыбнулся – впервые за день.

      – Подняться помоги, а дальше уж я сам.

      Гордон взял Фергуса под локоть и поставил на ноги. Он явно ловил каждое движение друга.

      Они шли к двери, а Шона стояла не шелохнувшись и сжимала руки перед собой.

      – До скорой встречи, – сказала она, но Фергус не обернулся, только кивнул, очевидно, все еще сердитый на нее.

      А вот Гордон посмотрел на нее, и, судя по выражению его лица, он понимал, как ей сейчас больно. Как будто он знал, до чего ей претит полагаться на его милость. Или о том, с каким трудом она сейчас удерживается от слез.

      Ну уж нет. Рыдать у него на глазах она не станет.

      Молчание далось ей нелегко, однако она справилась с собой. Фергуса усадили в карету Гордона. Гордон стоял рядом с ней на крыльце. Он оказался выше, чем она помнила, и шире в плечах. От него пахло каким-то мужским парфюмом – а может быть, это был его собственный запах.

      Ей хотелось придвинуться ближе к нему. Вместо этого она обхватила себя за талию и терпеливо ждала с безмятежной улыбкой на губах.

      Гордон вытащил из кармана жилета карточку и протянул ей. Шона взяла ее, ощутив пальцами отголосок тепла его тела, и уставилась на строчки, написанные его незабываемым почерком.

      «Давай сегодня встретимся. Думаю о тебе. Скучаю». Сколько лет они обменивались подобными записками…

      – Это мой адрес, – сказал он.

      – Да.

      Он, кажется, хотел добавить что-то еще, но передумал и вместо этого сказал:

      – Сегодня холодно.

      Сколько раз ей говорили, что, если сказать нечего, говори о погоде – не ошибешься!

      Гордон окинул ее взглядом с головы до ног – того же рода взглядом она наградила его всего несколько дней назад. Шона надеялась, что ей удалось раздосадовать его хотя бы вполовину так сильно.

      – Я совсем не замерзла.

      Она не хотела, чтобы он демонстрировал какую-то заботу, или вел себя по-джентльменски, или – упаси, Господи! – напоминал ей, каким добрым он может быть, когда захочет.

      «Просто уезжай. Забери с собой Фергуса и помни, что