Угроза для жизни. Василий Ворон

парень, ты как?

      – Нормально, дядя. До свадьбы заживет, – хмуро ответил тот и остался сидеть на траве. Зароков вошел в калитку. Старуха стояла на дорожке и смотрела в его сторону. Долговязый парень ждал у авосек, внимательно глядя на улицу. Подошедшему Зарокову он негромко сказал:

      – Пойду я. Дворами сподручнее будет.

      И обернулся к старухе:

      – Бабушка, спасибо за защиту. У вас выход на заднем дворе есть?

      – Ну есть, а тебе зачем? Чай, с отцом по улице не дойдешь?

      Парень помотал головой:

      – Не, мне так ближе. Дружок у меня вон там живет.

      Он показал рукой на домик, торчавший за огородами. Старуха посмотрела.

      – К Славке, что-ль?

      – К нему, – не моргнув глазом, подтвердил парень и обернулся к Зарокову:

      – Я пойду, па?

      Зароков сделал вид, что размышляет и кивнул:

      – Ладно, сынуля. Только чтоб не допоздна! Тебе еще уроки делать.

      Парень заговорщески подмигнул, и пошел вслед за старухой на задворки. Зароков подхватил свои авоськи и вышел на улицу, где уже было вполне безопасно. Он пошел дальше по злополучной улице, и ему навстречу проехало сразу три «скорых». «Что-то много их на сегодня», – подумал Зароков невесело. Пройдя до середины улицы, Зароков увидел разобранный штакетник, напоминающий пустую пирамиду для хранения личного оружия, и бабу, озабоченно бродившую возле него, тихонько матерясь.

      – Фашисты, ети вашу мать, – донеслось до него. На асфальте кое-где валялись штакетины от заборов, обрезок трубы, чья-то шапка с вышивкой «Спартак» и ботинок. Зароков плюнул и пошел быстрей. Улица еще не кончилась, сворачивать было рано, но он все-таки свернул наугад, прямиком между многоэтажных коробок, желая побыстрей оказаться дома. Зароков петлял по незнакомым и пустым дворам, пока на скамейке возле одного из подъездов не увидел человека. Подойдя чуть ближе, он вдруг узнал его. Это был Дым Белянович. И выглядел он сейчас как заправский профессор, эдакий типичный представитель из, так сказать, старой гвардии. Был он в безукоризненном бежевом плаще, из-под которого выглядывали ноги в идеально выглаженных серых брюках, руки чинно покоились на шикарной трости дорогого вида, которую он поставил перед собой, на седой благородной шевелюре восседала шляпа в тон плащу. Сейчас он был в небольших аккуратных очках, и сквозь них смотрели всепонимающие спокойные глаза, а седая бородка благодушно и приветливо кивала Зарокову – Дым Белянович здоровался. Зароков поздоровался в ответ и сел рядом.

      – Что, Николай Иванович, угодили в мышеловку? – спросил Дым Белянович. Зароков поправил положенные рядом авоськи и кивнул:

      – Да уж… Спасибо добрым людям, укрыли.

      Дым Белянович понимающе покачал головой.

      Из недр панельного дома, возле которого они сидели, раздавались невнятные звуки баяна. Зароков опять вспомнил равнодушных ментов, собирающих свой урожай и парня с разбитой головой у забора. Он откинулся на спинку скамейки, и воззвал устало, и вовсе не ожидая ответа:

      – Что им всем нужно? Для чего