Угроза для жизни. Василий Ворон

оплеухи, выписываемые на дорожку, загнанные и, наоборот, азартные вскрики, мат и отдельные возгласы:

      – Ах, ты, с-с-с…

      – М-мать!..

      – Ливер, давай сюда!

      – Н-н-а, н-н-а…

      Блеснула за забором золотой звездой грозная бляха, кто-то глухо крякнул и въехал в дрогнувший забор. Толпа продолжала течь мимо, топая множеством ног. «Сколько же их? – вяло подумал Зароков. – Человек двести, что ли…»

      Теперь кругом были в основном «кирпичи», сладостно метелившие одиноких городских. Вот звонко хрустнула доска, и еще один боец свалился на асфальт. И тут снова кто-то заорал: «Менты!», только теперь уже в стане преследователей. Толпа перестала течь, застыв.

      – Сзади! Сзади они! – опять заорал тот же голос и сейчас же кто-то ответил, расставляя точки над «и»:

      – Обложили, с-суки!

      Зароков тоже увидел два милицейских «уаза» с той стороны улицы, куда он пока так и не дошел, и откуда появились обе воюющие стороны.

      Драка разом прекратилась.

      – Дальше! Дальше давай! – закричал кто-то совсем рядом. – Подбирать они будут! Бежим!..

      Ах, вот оно что, подумал Зароков. Доблестные стражи порядка решили не утруждать себя наведением порядка, а попросту повязать отставших – ослабевших в беге и потрепанных в бою.

      – А ну, пошли отседова! – донеслось до Зарокова со стороны дома. Обернувшись, он увидел старуху, грозно трясущую вилами наперевес. Зароков поднял руки, будто сдаваясь в плен, и сказал:

      – Что же вы, мамаша, выгоните нас с сыном на растерзание?

      Парень обернулся к Зарокову и одобрительно подмигнул. Вилы в руках у старухи дрогнули, и она спросила:

      – Нешто прохожие?

      – Точно, мать. Разве бы мы ввалились, если бы не эта котовасия?

      Старуха покачала головой, рассматривая авоськи Зарокова.

      – Ладно уж. Токмо с дорожки не сходите. Цветы потопчете… – добавила она и ушла вглубь своего садика, иной раз зорко поглядывая на непрошенных гостей.

      Тем временем за забором «уазики» уже подъехали почти вплотную к отступавшим теперь и «кирпичам», из дверей с надписью «милиция» полезли серые мундирчики, и толпа хлынула прочь, оставляя на асфальте и в пожухлой траве у заборов поверженных.

      В прошлый раз никаких ментов поблизости не было, и теперь Зароков стал свидетелем их грамотных и циничных действий. Они выбирали тех, кто отстал от своих и не пострадал слишком сильно, охаживали его по бокам и тащили к машинам.

      Зароков подошел к калитке и заметил лежавшего прямо возле забора парня в порванной куртке. Тот лежал, привалившись плечами к забору, и был, похоже, без сознания. Зароков отпер калитку, вышел на улицу и присел рядом.

      – Эй, парень! Ты чего это, а? – он потряс его за плечо, но парень никак не отреагировал, уронив голову набок. Зароков ухватил парня за затылок и почувствовал тепло.

      – Ах вы… звери…

      Он беспомощно обернулся, и сипло крикнул ближайшему менту, деловито волокущего скрученного