Хрупкость. Екатерина Люмьер

отложил вилку и скрепил пальцы в замок. Жозефина заметно побледнела. Казалось, она вот-вот потеряет сознание. Герцог взял ее за руку и встревожено посмотрел на Виктора.

      – Недавно произошло несколько неприятных случаев в школе. Он дерзил учителям. Но мы подумали, что это просто такой возраст.

      Люмьер налил Жозефине в бокал прохладного розового вина.

      – В этом и дело. Он начал говорить мне, что ему близко то, почему Венсан сбежал в свое время из дома. Он думал, что найдет поддержку во мне, но я провел с ним серьезный разговор, насколько эта идея глупа и неприемлема, и он расплакался, словно бы то, что он говорил, не имело ничего общего с его настоящими желаниями, насколько я могу судить, потому что потом он стал говорить, что не хотел бы всего того, что я ему рассказал.

      Люмьер поджал губы, а потом тяжело вздохнул и добавил:

      – Боюсь, это возраст, когда оно может начать проявляться. Точнее, оно уже начало.

      Она сделала глоток и с болью посмотрела на Виктора.

      – Вы уверены? Он растет, его тело меняется, и это может сбивать его с толку. Быть может, он переутомился или слишком расчувствовался. Вы уверены, что это та же самая болезнь?

      – В этом нельзя быть уверенным. Но вам не показалось странным, что он слишком умный с самого детства? В четыре года со мной за несколько десятков дней он полностью освоил клавиатуру рояля.

      – Он всегда был способным и любознательным, но мы никогда не считали это чем-то плохим, – вставил Анри.

      – Вдумайтесь, Анри. Он говорит на двух иностранных языках, владеет фортепиано, скрипкой и арфой. Он пишет музыку, которая, пусть не идеальна, но имеет такой громадный потенциал. И ему всего тринадцать лет.

      – У мальчика много увлечений, но вы правы он, пожалуй, действительно очень умен. Однако это не делает его сумасшедшим, – Анри говорил уверенно, хотя руки его дрожали.

      – Венсан тоже был умен. А потому умудрился убить целую семью и не попасться на глаза ни одной живой душе. – Виктор допил кофе и покачал головой. – Анри, поймите, пожалуйста, что я никогда не стал бы поднимать шум из ничего.

      – Если допустить, только допустить, что вы правы, то что мы можем сделать сейчас?

      Анри откинулся на спинку стула и убрал руки со стола. Ничто не должно было выдавать то, насколько в действительности он был встревожен.

      – Наблюдать. Быть рядом настолько, насколько это возможно, стараясь не навлечь на себя его гнев. Учеба закончится, и он приедет в Пиенцу на лето, там я буду с ним разговаривать и заниматься, а также постоянно присматривать.

      Анри вздохнул и покачал головой. Он посмотрел на жену, которая все еще была бледна, а затем перевел взгляд на Виктора.

      – Будем надеяться, что подобное больше не повторится.

      – У меня никаких надежд не осталось в этой жизни, герцог. – Виктор невесело усмехнулся и посмотрел на Анри со всей серьезностью. – Вчера он спросил у меня, кто такой Себастьян и почему он умер. Я ему не сказал.

      – Он не должен узнать, –