Девять кругов любви. Рам Ларсин

и в нем пустует большая светлая комната. Ты будешь совершенно свободна. Да, я… – как это? – эпикорос, но и у меня в душе тоже есть святое, чем можно поклясться. Клянусь: ни я, ни кто-либо другой не станет тревожить тебя. – Он тронул ее руку. – Я буду невидим и неслышим, а если тебе понадобится друг – он будет рядом, за стеной.

      Его голос потонул в хохоте девушек, сидящих у соседней постели, и он досадливо оглянулся.

      – Не обращай внимания! – сказала самая веселая из них, с крашенными в бордовый цвет волосами. – Мы все делаем вместе, поэтому получается так шумно. Понимаешь, у нас в джаз-банде три девушки и один парень. Вдруг директору приходит в голову идея – уволить его, чтобы был чисто женский ансамбль. Тогда наш приятель исчезает…

      Ее подруга, в черной рубахе до колен, продолжила:

      – После долгих поисков мы находим его здесь…

      Третья, необычайно высокого роста, подхватила:

      – Выясняется, что он сделал себе операцию, и теперь… кто ты?

      – Я думал… думала… – пропищала та, что лежала на кровати. – Я всегда чувствовал, нет, чувствовала…

      – Ну просто спикер палаты! – сострила бордовая, и они стали хохотать все вчетвером.

      Тут в дверях появились два новых посетителя, как-то очень похожие друг на друга в своей невзрачности, с испуганно-счастливыми физиономиями.

      – Хвала Господу! – сказал мужчина, а женщина кинулась целовать Юдит.

      – Мама, папа! – говорила та, беспокойно улыбаясь.

      Сильное волнение уже вернуло краску на ее губы и блеск – темным глазам. Трудно было найти в ней что-либо общее с этими людьми, и Андрей еще раз убедился в том, что она принадлежит к особой породе. А может быть, родители извели, опустошили себя, отдав ей щедро и до последней капли все свои соки?

      – Мы чуть с ума не сошли, пока нам не позвонила отсюда наша знакомая, старшая сестра, – радостно рассказывала мать. – Правда, Моше?

      Муж кивал, исподволь косясь на Андрея, и тот, чтобы никого не смущать, повернулся к веселой девичьей компании, словно был с ними вместе.

      – И теперь у нас в джазе, как в кино, только девушки, – ликовала та, что была с бордовыми волосами. – Я – труба! – она издала ртом резкий, почти металлический звук. – Та-та-та!

      – Ты говорила, что побудешь у Зивы всего неделю, – упрекнула мать Юдит.

      – Там хорошо, мама, тихо, спокойно…

      – А я – ударник! – поклонилась Андрею девушка в черной рубахе, отбивая дробь на крышке столика. – Пам-пам-пам!

      – Подруга не может заменить семью, – нахмурился отец. – Тебе известно, что должен прийти рав Бар Селла и с какой целью. Это большая честь для всех нас. Почему же тебя нет дома?

      Юдит прошептала:

      – Ты знаешь почему… И мама тоже. Из-за постоянных ссор между вами. А причина всего – молоденькая продавщица в нашем магазине…

      – Я – сакс! – продолжала знакомство самая высокая, нажимая на воображаемые клапаны. – По-по-по!

      Отец взорвался:

      – Ты,