Кощеево седло. Всеслав Чародей – 3. Виктор Некрас

служивший Блюссо.

      С ума сойти, – ахнул про себя Рах, – это когда-то было всего лишь в прошлом году, а кажется, что уже лет десять прошло, и я знаю этого варяга давным-давно, а иной раз мнится, что и с отцом его, Людевитом, не раз мёды пивали…

      – Что ты хочешь от меня, Мстивой Людевитич? – устало спросил он. Мстивой, наконец поняв безлепицу происходящего, свирепо глянул на воев, и варяги мгновенно потеснились, освобождая для воеводы часть лавки. – То-то же, – проворчал воевода и сел, закинув ногу на ногу. – Ну?

      – Чего – ну? – медленно свирепея, переспросил Мстивой. – Тебе вопрос задали! Почему мир заключили, если князья в полоне остались? И в первую голову – наш Рогволод Всеславич?

      – О том бы не у меня спросить, – хмуро ответил Рах. – Не я тот ряд заключал, не мне и ответ перед вами держать.

      – А что ж ты думаешь, и спросим! – стукну кулаком по колену Сташко, ещё один варяг, а сидящий рядом с ним Богуш, названый брат Рогволожей княгини Боримиры-Сванхильд (его пустили на совет гридней как исключение, только за то, что княжий ближник, мало не родич), вздрогнул и сразу же согласно кивнул.

      Спросим.

      Несколько мгновений Рах раздумывал над тем, что услышал, а потом рывком поднялся на ноги.

      – А пошли, спросим! Кто со мной?

      Вои разом загалдели – пойти к княгине хотел мало не каждый. Но крики разом утихомирил зычный голос Мстивоя Серого:

      – Ша!

      Шум постепенно смолк.

      – Ша, я сказал! – повторил Мстивой Людевитич. – К княгине с Рахом Стонежичем пойду я!

      На том и порешила дружина.

      – Значит, ответа с меня требовать пришли, – произнесла княгиня с расстановкой. В её голосе ясно было слышно недоверие. Воеводам бросились в глаза трепетно расширившиеся тонкие вырезные ноздри княгини. И уже только потом – суженные, горящие гневом, глаза. – С меня… с княгини…

      А с княгинь ответа требовали, и с князей! – метнулось в голове заполошно. – Иным, бывало, и путь указывали, зря ты, княгиня, спесь свою тешишь.

      – Нет, госпожа, – отверг Рах, и Мстивой покосился на него с лёгким удивлением. А Рах продолжал (видно было, что эта мысль пришла к нему только что). – Мы тебе сказать пришли, госпожа Бранемира Глебовна. Ты, вестимо, вольна в княжестве распоряжаться как хочешь, и мир заключать хоть с кем, и войну объявить хоть кому, а только вот нам, дружине сына твоего, ты указывать не вольна.

      Бранемира несколько мгновений глядела на воевод, не в силах понять, о чём говорит Рах, а Мстивой, мгновенно всё поняв, только хлопнул его по плечу:

      – Ха! Добре придумал, брат-воевода!

      – Ты хочешь сказать… – начала Бранемира, смутно догадываясь.

      – Да, госпожа! – воевода глядел исподлобья. – Если ты замирилась с Ярославичами и не спросила нас, дружину, оставила в полоне своего мужа и сыновей, то мы, дружина твоего сына Рогволода, вольны сами вызволить своего господина