Вечная мерзлота. Виктор Ремизов

Фролыч открыл дверь. Умывшийся, свежий:

      – Иди поспи, я постою… – кивнул боцману.

      – Мне еще два часа.

      – Иди-иди, жених, на тебе лица нет, весь в свисток ушел! Я полсуток шконку давил, больше не могу, – добродушно выпроваживал боцмана Фролыч.

      Белов пришел, обсудили лосиху с лосенком. Согласились, что живые они лучше мертвых. В рубке затихло. Подстукивал цепью штурвал в сильных и спокойных руках старпома. Прошли остров, Енисей стал шире, Белов смотрел на играющие под чистым небом синие летние волны. Думал рассеянно о хорошем теплом человеке Габунии, о загадочной и прекрасной девушке, от которой он, капитан «Полярного» Сан Саныч Белов, уходил сейчас вверх по Енисею. Все становилось на свои места, как будто ничего и не было. От этих мыслей становилось немного грустно, но чувствовалась и радость. Как будто сама жизнь решила слишком сложную для людей задачу.

      – Все – сухой закон! – сказал Белов негромко и твердо. – Устал от пьянки…

      Старпом покосился на него снисходительно.

      – Кочегары на каждой стоянке крутятся на берегу… – Грач со значением глянул на капитана.

      – Ну? – не понял Белов.

      – Может, чего затевают лесные братья[53]?! Тебе бы доложить в Управление… если что… мы, мол, предупреждали!

      Белов только поморщился на похмельного старика, глядел вдаль и думал о своем.

      – А ты что знаешь о лесных братьях, Иван Семеныч? – спросил Фролыч.

      – А мне и знать не надо! – Грач с тупой гордостью уставился на старпома.

      Фролыч только головой крутнул:

      – У тебя, Иван Семеныч, семь пятниц на неделе! То ты горюешь, что людей невинных сажают, то в стукачишки записываешься?!

      Грач нахмурился, хотел что-то сказать, но нашелся не сразу:

      – Я старый человек, сказал то, что сказал, и не тебе меня учить! Обезопаситься надо… я… – Он слез со стула, глянул гневно на Фролыча: – Не ждал от тебя такого, Сергей Фролыч! От кого хошь ждал, но не от тебя! – и, аккуратно переступив порог, и придерживаясь двумя руками, вышел вон.

      – Иван Семеныч! – крикнул вслед старпом, – я не хотел, чего ты…

      – Что уж ты, правда, Фролыч, дед с похмелья всегда туповатый, они вчера с Гюнтером… – Белов с усмешкой качнул головой, – я не знал, что Гюнтер пьет.

      Старпом помолчал, обдумывая. Посмотрел на капитана, потом снова повернулся на реку. Заговорил спокойно:

      – Что мы за люди? У нас и так хорошо, и так пойдет! Чего мы такие недоделанные? Он же старый, повидавший… Сколько его друзей угробили! Все своими глазами видел, а сейчас несчастные литовцы ему подозрительны! У них в этих местах все родные остались. Как не понять?!

      – Здесь и не поймешь ничего, мозги пухнут… – отмахнулся недовольно Белов, вспоминая разговоры с Вано.

      – Тут не в мозгах дело, Сан Саныч. Похоже, у нас совести не осталось…

      Белов промолчал. Ему не хотелось ни о чем думать. То ли в душе, то ли в затылке застряла Николь. Он не понимал, зачем все это с ним произошло.

      15

      В

53

«Лесными братьями» называли партизан, действовавших против Советской власти (для них – власти оккупантов) на территории прибалтийских республик.