Истории дождя и камня. Инга Лис

что он успел произнести.

      – Да, – Жак склонился к нему и поцеловал.

      Его глаза оказались совсем близко – светло-зелёные, усеянные мелкими медовыми точечками. Глаза улыбались, а губы продолжали мягко, даже нежно касаться губ Шарля.

      И юноша не выдержал – обхватил лионца за шею, стал отвечать.

      Какое-то время они целовались – жадно, торопливо, только сейчас поняв окончательно, насколько их тянет друг к другу.

      Кажется, Жак прокусил Шарлю губу, потому что поцелуи гасконца вдруг стали оставлять на его лице и шее кровавые следы.

      Кажется, у Шарля случился оргазм, словно у подростка, ещё не умеющего контролировать собственное тело. Пропало дыхание, а с губ сорвался тяжёлый, судорожный стон.

      Он едва сумел сделать над собой усилие, оттолкнул кадета:

      – Жак… Погоди…

      Отвернулся резко. Согнувшись и прижав руки к паху, всё пытался хотя бы выровнять дыхание. Слышал, как д’Эстурвиль так же тяжело дышит за его спиной – интересно, он понял, что между ними произошло?

      Почему-то от подобных мыслей накатило вдруг безудержное веселье, а на душе сделалось легко-легко. Выходило, что они вот так запросто перешли ту непростую черту, что разделяла их из-за событий последней ночи, и никаких выяснений отношений не понадобилось.

      Наконец он сумел совладать с собой. Выпрямился, вытащил платок, намочил его в воде.

      – Стой спокойно, – принялся вытирать молодому человеку кровь с лица и шеи. – Вот ведь дурак… ну зачем кусаться, а?

      Лионец молчал, только продолжал улыбаться непонятно.

      – Зачем я тебе? – спросил тогда Шарль, а кадет протянул руку и погладил его по щеке.

      – Да откуда ж я знаю? – скривил губы в такой знакомой усмешке. – Просто… я вдруг понял… что больше не могу без вас. Просто не могу и всё.

      – Ты что… – лейтенант прислонился поспешно к ближайшему стойлу, потому что ноги едва держали его. – Наверное, нам и вправду пришло время поговорить. Это всё… слишком серьёзно.

      – Хорошо, – Жак согласился так легко, как будто и не слышал этих интонаций. – Но тогда… я спрошу вас об одной вещи. Можно?

      Гасконец кивнул, и тогда д’Эстурвиль продолжил:

      – Я всё вспоминал… тот наш странный разговор… Когда вы почему-то удивились, узнав, что я люблю лошадей. И нашу последнюю… встречу… – тут он запнулся и покраснел. – И всё никак не мог понять, отчего вы повели себя так. Сначала я думал, что это я… сделал что-то неправильно. Но потом…

      Он долго молчал, подбирая слова, а потом всё-таки закончил:

      – Конечно, быть может, я ошибаюсь, но мне кажется, что я имею право знать. Мне кажется, что всё это неспроста. Я ведь напоминаю вам о ком-то, верно? Можно узнать, о ком?

      Этого вопроса Шарль не ожидал. Создалось такое впечатление, будто он получил удар под дых. Да уж, действительно крайне проницательный мальчик…

      И всё же лейтенант постарался ничем не выдать своих мыслей. Тем более, меньше всего он был готов рассказывать кадету о Жаке из Артаньяна. Особенно