Истории дождя и камня. Инга Лис

обостряет чувство вины?

      Что заболел и вот уже третий день валяется в жару дома, а на душе так тоскливо, как не было уже очень давно?

      Он так отвык от подобных откровений… да и Пьера пугать не хочется…

      Нет, пусть остаётся как есть, а вот если Шарлю и впрямь удастся выхлопотать для себя отпуск, он навестит родных и лично расскажет брату о своей столичной жизни во всех подробностях.

      Ну, или, скажем так, почти во всех.

      И если, конечно, вообще наберётся храбрости приехать.

* * *

      А потом размышления юноши были прерваны шумом внизу.

      Шарль аккуратно сложил письмо, прикрыл его книгой. Придерживая на плечах камзол, вышел на лестницу, чтобы выяснить причину нарушения спокойствия.

      Как правило, кроме посыльных, домой к нему никто не приходил, да и тех не пускали дальше нижней залы. Он никого не звал к себе в гости, разных попрошаек и разносчиков всяческого товара прекрасно умела спровадить тётушка Мари. Даже с немногочисленными друзьями Шарль предпочитал встречаться где-нибудь в таверне. Возможно, кто-то поначалу и обижался, но потом все смирились с существующим положением вещей.

      Исключение составляла лишь неразлучная троица Атос, Портос и Арамис.

      Три мушкетёра, пожалуй, были единственными, с кем Шарль действительно подружился за эти три года.

      Правда, в отличие от россказней, которыми бывалые солдаты пичкали новичков, произошло это хоть и не сразу, однако вовсе не вследствие дуэли, а где-то спустя год после приезда юноши в Париж.

      Они достаточно долго присматривались к друг другу, прежде чем поняли, что могут стать кем-то большим, чем просто сослуживцами.

      Причём дело было не столько в разнице в возрасте или жизненном опыте, сколько в самом Шарле, после смерти Жака надолго утратившем потребность в близком общении с кем-либо вообще.

      Конечно, он никогда не стремился открыть перед ними душу, да и у трёх мушкетёров собственных секретов было предостаточно, но при этом каждый из них знал, что в минуту настоящей опасности вполне может рассчитывать на помощь друга, а это было главным.

      Даже повышение молодого гасконца, и, в первую очередь, тот факт, что оно было инициировано кардиналом, не испортило их отношений.

      И Шарль, старавшийся никогда не смешивать личное и служебное, был признателен за это своим друзьям вдвойне.

      Вот и сейчас, ещё не различив вполне голоса внизу, юноша был более чем уверен, что это Атос, Портос и Арамис явились проведать его.

      Ну, конечно, выждали несколько дней и, видя, что их лейтенант по-прежнему не появляется на службе, поняли, что дело серьёзно.

      Однако при входе обнаружилось внезапное препятствие в виде маленькой седой старушки. И препятствие, как выяснилось, практически непреодолимое.

      – Вам кого? – спросила тётушка Мари с таким искренним изумлением, что мушкетёры растерялись даже.

      – Разве хозяин не дома? – удивился Портос, а Арамис уточнил на всякий случай:

      – Нам, милейшая, нужен шевалье д’Артаньян.

      – Кто? – в моменты личных катаклизмов старушка моментально глохла на оба уха. – Тут таких нет.

      Мушкетёры переглянулись.