Истории дождя и камня. Инга Лис

как тяжело заживали сломанные рёбра, и, стиснув зубы, продолжал глотать опротивевшее молоко с мёдом.

      Он выкарабкался тогда вовсе не затем, чтобы умереть теперь от какой-то дурацкой простуды.

      Он ведь и Жаку обещал, что будет беречь себя… а обещания надо держать, особенно, если это последнее, о чём тебя просят перед смертью.

      Как и всегда, мысли о друге заставили молодого человека собрать в кулак всю свою волю и продолжить лечение.

      Да и присутствие тётушки Мари было очень кстати. Разумеется, она никуда не ушла, потому что влажная повязка на лбу и кружки с горячим питьём на стуле рядом с кроватью гасконца появлялись с завидной регулярностью.

      Шарль больше не пытался спровадить старушку домой, думал только о том, что в этом месяце надо будет заплатить ей двойную плату.

      А ещё о том, что он так и не ответил до сих пор на письмо Пьера.

      И о том, что если завтра не будет жара, то следует начать потихоньку приводить себя в порядок и возвращаться на службу.

      Что, как это странно ни звучит, но он соскучился по рутинной проверке караулов и состояния оружия своих подчинённых, по запаху сена в конюшне и звону шпаг в фехтовальном зале.

      И кто бы, чёрт возьми, мог подумать, что он окажется таким занудой?

      Хотя… Шарль знал, что в данном случае не вполне честен с собой.

      Его служебное рвение вовсе не было свидетельством желания выслужиться, как думали многие.

      Оно было вызвано, в первую очередь, страхом, что по его недосмотру могут погибнуть люди.

      Достаточно Жака – больше подобного кошмара он не допустит никогда.

      Именно этим страхом и объяснялась строгость проверок, именно поэтому он первым ворвался в осаждённую крепость на острове Ре. Чтобы закрыть собой других, а не оттого, что не было страшно.

      Было, да ещё как – с тех пор персональная коллекция кошмаров молодого гасконца значительно расширилась.

      Хотя, с другой стороны… уж лучше страх подобного рода, чем повторение ситуации с Жаком.

* * *

      Молодой человек вздохнул и всё-таки выбрался из-под одеяла. Причесался, не глядя – в зеркало смотреть откровенно побоялся, – сменил рубашку.

      Единственное, с чем Шарль, несмотря на всю свою любовь к Парижу, решительно не желал мириться, было отсутствие воды.

      Привыкший у себя на родине к возможности регулярного мытья, он никак не мог понять, почему отсутствие воды не расценивается в столице как большое неудобство: основная часть его сослуживцев грязное бельё отдавала в стирку прачкам, а вот мыться ежедневно было не принято. Вместо ванны полагалось несколько раз на дню менять рубашки, но и этим зачастую пренебрегали.

      Бани на улице Нев-Монмартр использовались в медицинских целях, как последнее средство врачевания, и на лейтенанта мушкетёров, регулярно появлявшегося там, поначалу откровенно косились.

      Вот и сейчас, выглянув в окно и отметив про себя с удовлетворением, что вроде бы распогодилось, Шарль подумал о том, что перед возвращением на службу следует обязательно