На войне как на войне. Виктор Курочкин

самоходку, экипаж бегом бросился к хате. У крыльца они увидели машину, крытую брезентом, и солдата с автоматом. Он перегородил им дорогу.

      – Кругом! – крикнул солдат.

      – Почему? – спросил Домешек.

      Солдат снял с плеча автомат.

      – Не велено пущать.

      – Кто это не велел? – вспыхнул Саня.

      – Товарищ майор Дядечка. Они здесь ночуют. – Солдат взял на руку автомат и наставил на Малешкина. – Поворачивай кругом, марш! Стрелять буду.

      Ефрейтор Бянкин отодвинул в сторону командира, вплотную подошел к солдату:

      – Убери свою штуку. А то я тебе так стрельну, штанов не удержишь. Пошли, ребята!

      Ефрейтор, не обращая внимания на крики, угрозы часового, пошел к крыльцу.

      В хату ввалились гуртом. Солдат выскочил вперед.

      – Товарищ майор, никак не слушают. Я им – назад, стрелять буду, а они прут. А этот, – показал солдат на Бянкина, – за автомат хватает.

      От яркого света Саня чуть не ослеп. В хате было так тепло, что сразу же обмякло тело. За столом в расстегнутом кителе сидел тучный майор. Он пил чай. Напротив майора – черноглазая женщина с коротко остриженными волосами, в гимнастерке с погонами старшины лениво ковыряла ложкой творог. Стол был уставлен тарелками и мисками, среди которых торчали две черные бутылки. На краю стола попискивал самовар с чайником на конфорке. Откинув ситцевую занавесочку, из кухни вышла хозяйка и остановилась, заложив под передник руки.

      – Так, – крякнул майор Дядечка, вытер полотенцем шею и уставился на Саню.

      Малешкин козырнул.

      – Товарищ майор, эта хата отведена моему экипажу под ночлег.

      Женщина за столом подняла глаза и усмехнулась, покачала головой и опять уткнулась в тарелку.

      – Как фамилия? – прохрипел майор.

      – Младший лейтенант Малешкин.

      – Младший лейтенант Малешкин, кругом!

      – Товарищ майор, разрешите переночевать, хоть у порога. На улице морозище, замерзнем. Всю ночь ехали, устали…

      Майор Дядечка так рявкнул «кругом!», что пламя в лампе взметнулось багровым хвостом, а Саня с экипажем выскочил на улицу. Когда младший лейтенант Малешкин опомнился, солдат с автоматом опять стоял у крыльца, широко расставив ноги.

      – Я же говорил, что не пустит. Дюже злой майор Дядечка, как собака. – Часовой еще что-то хотел сказать про своего начальника, но, видимо, не найдя крепче слов, жалобно протянул: – Товарищи танкисты, дайте закурить!

      Щербак обложил солдата трехэтажным матом.

      – А он-то при чем? – вступился за часового Домешек. – На, кури, бедняга. Не завидую я твоей службе. Какой части-то?

      – Снабженцы, – отозвался солдат. – Разное барахло возим.

      – Я так и знал – чмошники проклятые. А эта баба – майорова ппж? – спросил ефрейтор.

      – Черт их разберет. – Солдат вытащил из кармана огромную «катюшу» – патрон от крупнокалиберного пулемета.

      – А ты всю ночь так и будешь здесь торчать с автоматом?

      Солдат