Проза жизни. Владимир Николаевич Лукашук

страх стеганул мужика, и он помчался во все лопатки. Дорожка никак не кончалась, а золотистые блики на плитах мрачно поблёскивали. От выпитого вина мужика швыряло из стороны в сторону, и чудилось, выныривавшие рядом кресты норовят зацепиться за пиджак перекладинами.

      Морозёнок уже добежал до конца кладбища, когда из-за облаков вновь выглянула луна. Собрав последние крохи мужества, мужик оглянулся. И… Никого не обнаружил. Но он же отчётливо слышал шаги!

      Дядя Митяй чуть провернул пяткой по гравию, и недалеко раздался шорох. «Чёрт возьми, да это нечто вроде эха! – сообразил он. – Что только не померещится! Сам же себя накрутишь, а коли разобраться, то чего бояться-то? И чёрта лучше не вспоминать».

      Он повеселел, раскусив тайну жутких звуков. Заковылял вдоль забора, за которым тянулись частные сады. Невдалеке прогрохотал пассажирский поезд, напомнив, что где-то есть ещё живые люди. Однако ночное светило, продолжая игру в прятки, вновь скрылось в облаках. И внезапно послышался глухой стук, смахивающий на удары копыт. Мало того, будто ещё цепи позвякивали…

      Вперившись во тьму, мужик различил массивную тень, которая была быстро приближалась. Лошадь что ль? Да не может быть! И не человек… Неужто чёрта накликал?

      Забыв об атеистических воззрениях, Морозёнок вновь рванул вперёд. Но стук копыт неумолимо приближался. Мужик подвернул ступню и растянулся в полный рост. В тот же миг «сатанинское солнце» снова заблистало, и в расширенных зрачках дяди Митяя отразилась рогатая тень уродливой головы. Она с сопением тянулась к нему. Наш герой с воплем стукнул по ней кулаком. Рука шлёпнулась о нечто влажное. Раздалось жалобно-обиженное:

      – Му-у…

      Невольная дрожь волной тряхнула плечи мужика: «Это же заблудившийся телок!». Хмель отлетела прочь. Он, пошатываясь, встал и с ненавистью ругнулся, как на врага народа:

      – У-у, скотина! Какой идиот потерял тебя?

      Сплюнул с досады и поспешил прочь.

      «Что за ночка выдалась, – подвывало в душе Морозёнка, когда он трусил по едва белевшей во тьме дороге. – Вправду беда не ходит одна, так и норовит навалиться гурьбой. Вроде, мало выпил, знаю, что никакой дьявольщины не бывает. Так чего же трясусь?»

      Завидев очертания родного подворья, несчастный страдалец вздохнул с облегчением: «Кажись, мучениям конец». Он открыл калитку, рысцой пробежал по садовой дорожке. И уж занёс ногу на крыльцо, как вдруг… Что-то чёрное и лохматое, со смердящим дыханием прыгнуло со спины. Над ухом клацнули клыки, на плечи легли тяжёлые лапы. Всё естество дяди Митяя разом ухнуло в адскую пропасть. Ноги подкосились.

      – А-а, чё-о-орт тебя дери! – завопил безумно Морозёнок. Парализующий страх сжал его в своих объятиях.

      Действительно, это был Чёрт – огромный кудлатый кобель неведомой породы. Верный привычке встречать хозяина, упираясь в его грудь лапами, пёс и сейчас так бы поступил. Но Чёрт совершенно не понимал, отчего хозяин так резво бежит от него.

      Выскочившая спросонья жена