Счастливые сестры Тосканы. Лори Нельсон Спилман

в ответ. Я никогда не забуду, как он тогда на меня посмотрел. Восхищение – вот что ясно читалось в его взгляде.

      – Grazie, – поблагодарил он по-итальянски. – Но я есть там, где я хочу быть.

      – Так вы все-таки говорите по-итальянски?

      У него заблестели глаза.

      – Да, немного. Могу спросить дорогу в туалет.

      Мы дружно рассмеялись.

      – Но вы дважды ходили на экскурсию с туристами из Италии. Вы что-нибудь поняли из того, что я рассказывала?

      – Немного. Но мне очень понравилось.

      Мне вдруг стало душно.

      Я огляделась вокруг, увидела Ингрид и вновь показала в ее сторону:

      – Экскурсия с немецким гидом вот-вот начнется.

      – Я есть там, где я хочу быть, – повторил он на своем ломаном итальянском. – Мне достаточно слышать ваш голос, а понимать все слова не обязательно.

      Когда моя смена закончилась, красивый светловолосый немец ждал меня на площади со стаканчиком мороженого. Разве я могла отказать мужчине, который дважды – нет, трижды! – потратился на экскурсию, не зная языка, и все только ради того, чтобы побыть рядом со мной? В моей жизни, в жизни младшей дочери семейства Фонтана, еще не случалось ничего более романтичного.

      Мы общались на смеси английского, итальянского и немецкого, бурно жестикулировали и смеялись друг над другом. Оказалось, что парень приехал из Радебойля, это городок на берегу Эльбы, неподалеку от Дрездена. Полтора года назад он покинул свой дом и семью ради того, чтобы сбежать из ГДР, где тогда всем заправляли коммунисты. Его звали Эрих.

      – Эрих? – переспросила я и слизала мороженое с ложечки. – То есть Рико. Знаешь, у нас в Италии мужское имя всегда заканчивается на гласную.

      Эрих прищурился:

      – Хорошо. Для тебя я буду Рико. А ты Роза, да?

      Я совсем забыла, что на моем бейджике значилось имя сестры. И он слышал, как я говорила экскурсантам, что меня зовут Розой. Я испугалась: а вдруг, если расскажу ему правду, он во мне разочаруется? Или даже сообщит об этом в администрацию музея? Но потом решила рискнуть.

      – На самом деле меня зовут Паолина. Я… я только на работе всем представляюсь как Роза.

      Эрих внимательно на меня посмотрел и мило улыбнулся:

      – Тебе следовало бы выбрать другой псевдоним. Роза – она слишком уж колючая. Ты смелая, яркая и больше похожа на Mohn[22]. Вот какое имя тебе подходит.

      Я не знала, что означает это немецкое слово, но оно было созвучно английскому «moon», то есть «луна».

      – Луна? – возмутилась я. – Нет уж, спасибо. Ты хочешь сказать, что я похожа на подвешенную в небе головку сыра?

      Эрих рассмеялся. Его смех был таким глубоким и теплым, что мне даже захотелось в него закутаться.

      – При чем тут луна? Mohn – это такой трепетный яркий цветок. Кажется, вы называете его papavero.

      Тут только я поняла, что он имел в виду мак.

      – Я обожаю papavero. Но это неподходящее имя для девушки. – Я на секунду задумалась. – А как тебе Поппи? Это английское название того же цветка.

22

Мак (нем.).