Заметки на полях. Василий Криптонов

Может, чуть позже. Плохая была идея, дядя Петя. Жизнь – всегда дерьмо, в любом возрасте.

      2

      Дебил.

      Лениво думал я, глядя в потолок.

      Думал своим тридцатилетним сознанием. Однако какая-то частичка меня, уже смирившаяся с тем, что я стал двенадцатилетним школьником, думала, что не такой уж я и дебил. Вот, вместо урока, лежу себе на кушеточке, в школьном медкабинете. На языке привкус валерьянки – ничего такой. Или это пустырник? Вот бы узнать… Так-то я привык другими напитками стресс глушить. Ну, если прям действительно стресс.

      Вот, спрашивается, где логика? Спиртовую настойку – пожалуйста, а налить чуть не выпрыгнувшему в окошко ученику стакан вискаря – запрещено. А ведь вискарь – он… Он такой…

      Тут скрипнула дверь, оборвав мои размышления на самом интересном месте, и в медпункт зашла наша врачиха. Знать не знаю, как она там правильно зовётся, может, вообще медсестра. Когда был школьником, такие вопросы меня не интересовали. Да и сейчас, собственно, тоже не особо.

      – Ну? Как ты тут? Успокаиваешься? – грубовато-участливым голосом произнесла эта немолодая женщина в очках с чёрной оправой.

      Она присела на стул рядом и зачем-то принялась щупать мне пульс. Ха! Щупай не щупай, а я покойник. Если б дядя Петя быка не включил, я б уже в аду с чертями отвисал.

      «Успокаиваешься»… Ну да. Когда меня от окна оттащили, вёл я себя неспокойно. Рвался, плакал, кажется, даже матом ругался, обзывая всех школотой безмозглой и требуя конституционного права на смерть.

      – Релаксирую в полный рост, Зоя Павловна, – бодро гаркнул я, откуда-то вытащив имя-отчество врачихи. – Ещё б музончик расслабляющий, типа «Sepultura», что ли…

      – Ой-ой, что за слова-то такие? – Зоя Павловна, по тону поняв, что я далёк от депрессии, тоже перешла на более светские интонации. – И чего это тебе вздумалось в окошко-то сигать?

      Тонко. Даже завидно. Если б я на работе так же изящно аквариумами торговал – выпрыгивал бы не с восьмого этажа из съёмной однушки, а из личного пентхауса. Сарказм, конечно. Сарказм – наше всё.

      – Да я только подышать хотел. Духотища же в классах – ужас. А они как накинулись толпой – звери, а не дети!

      – Ну-ну. – Зоя Павловна оставила в покое мою руку и сняла очки.

      Начинается… Если твоя ровесница снимает очки – есть шанс, что дальше она чувственно распустит волосы, расстегнёт халатик и так далее. Но когда женщина в пять-шесть раз старше снимает очки, значит, грядёт серьёзный разговор. Впрочем, я разве жалуюсь? Лучше уж серьёзный разговор, чем голая Зоя Павловна. До Мэрилин Монро ей, прямо скажем, лететь, пердеть и радоваться.

      – Семён, – со вздохом сказала она. – Я понимаю, что в твоём возрасте многое кажется куда более важным, чем оно есть на самом деле…

      Я, блин, как-то неправильно взрослел всю жизнь, оказывается, вот что я в этот момент понял. Потому что даже представить не могу, какую кучу говна надо иметь в голове, чтобы сказануть подростку: «в твоём возрасте». Или ребёнку. Или старпёру. Да человек