Невеста в алом. Лиз Карлайл

сказал Джефф, убирая руку.

      Она подняла взгляд к окну и посмотрела вниз на улицу Сент-Джеймс. Он мог видеть ее отражение, мерцающее в стекле ниже его собственного, – ее глаза, полные горя, а под ними широкий, подвижный, немного дрожащий рот.

      Вместе они были как свет и тень – ее темное платье и черные локоны против его золотистых волос с рыжими прядями и ярким белым шарфом. Он не сомневался, что это было самое очевидное из их различий. Гораздо больше было тех, что глубоко спрятаны и которые намного сложнее конкретизировать.

      Но он ни черта не должен обсуждать с Анаис де Роуэн. Он вообще не должен ее знать. Просто ему было нужно, чтобы она сопровождала его в Брюсселе в течение нескольких недель. Потому и согласовал это решение со своими коллегами.

      А это было равносильно тому, что он хотел бы, чтобы она рассталась со своей честной репутацией.

      Работать и путешествовать бок о бок с женщиной, такой живой, как она, и не узнать ее? Боже, и то и другое просто немыслимо.

      Но выполнимо. Уж он постарается держать себя в руках.

      Это необходимо сделать теперь, когда жизнь ребенка в опасности. Ребенок, который даже сейчас почти наверняка напуган и растерян. Хранитель Жизель Моро мертв. Девочка осталась без того, кто мог бы направлять ее – не говоря уж о том, чтобы защищать, – в самые трудные годы ее жизни, в годы, когда ей придется вступить в борьбу с этой страшной правдой о себе. Принять то, что она – другая, и то, что она проклята этим Даром, который в действительности был не даром, а именно проклятием.

      Он знал, что будет с Жизель Моро, поскольку сам пережил это.

      Ребенка необходимо привезти в Англию, и ей должен быть назначен новый Хранитель. Она должна быть в безопасности во время этого ужасного периода ее жизни, когда окажется очень уязвима. И если для этого было необходимо находиться рядом с Анаис де Роуэн, смотреть в эти глаза цвета горячего шоколада ежедневно за завтраком и не прикасаться к ней – тогда да. Это выполнимо. И вполне ему по силам.

      Теперь она смотрела в окно, прекрасно понимая, что он наблюдает за ней. И Джефф ухватился за безобидную тему для разговора.

      – Расскажите мне, каким был Витторио, – наконец попросил он.

      – Старым, – сказала она с прерывистым смехом. – Настоящим тосканцем. Но я с двенадцати лет проводила с ним по несколько месяцев в году и полюбила его как дедушку. Хотя сначала… сначала я действительно не хотела ехать к нему. Но я убедилась, что он желал для меня самого лучшего.

      Джефф мягко повернул ее лицом к себе.

      – Хотел ли он… все это для вас? – спросил он, экспансивно раскидывая руки. – Решение было принято вашей прабабушкой, но что думал Витторио?

      Она на мгновение прикрыла глаза, и он подумал, что, возможно, она просто промолчит.

      – У него были опасения, – признала наконец девушка. – А у кого их нет? Но Витторио был из другой эпохи. С иным образом жизни. Мы живем в изменяющемся мире, лорд Бессетт. Даже Братство меняется, и вы стали инструментом этих перемен. Боже мой, вы объединили все записи и родословные, построили лаборатории