Гнилое яблоко. Литтмегалина

за собой. Я протиснулся за поворот, сомневаясь, что смогу выбраться на свет, и расщелина так сузилась, что ее стенки ощутимо сдавили мое тело. Отум, который был самый крупный из нас, как-то умудрялся протаскивать себя дальше, и затем, с силой рванувшись, оказался на противоположной стороне насыпи.

      – Живее, – скомандовал он.

      – Я обратно, – пробормотал Миико, выдирая свои пальцы из моих.

      – Нет, Миико, – возразил я, только стискивая его руку крепче.

      И он безвольно меня послушался.

      Я выдохнул, поднажал еще чуть-чуть и неуклюже вывалился из расщелины, едва не слетев с обрыва, о котором Отум любезно забыл меня предупредить.

      – Мико, осторожнее! – крикнул я.

      Миико вылез из расщелины совершенно зеленый, но высоты он тоже боялся, так что снаружи легче ему не стало.

      Я посмотрел вниз. Узкая полоса каменистой почвы под нашими ногами и обрывистый склон. Если спрыгнуть, костей не соберешь. С этого места мне открывался широкий вид на Долину, но прекрасным его было никак не назвать. Жухлая трава пучками и унылые низкорослые деревья. Слева в отдалении плавно спускалось 132-е шоссе («Уже «красное», – подумал я), но до него не добраться.

      Миико со свистом втянул в себя воздух.

      – Сюда, – показал Отум на едва заметный уступ внизу.

      Спускались мы минут двадцать. Иногда приходилось тянуться к следующему уступу, болтая ногой над бездной, иногда мы срывались и съезжали на несколько метров, судорожно цепляя пальцами твердую землю и только по невероятному везению не катясь кубарем вниз, ломая себе все что можно. Конечно, Отум находил путь в беспутье ловко, но по его задумчивым остановкам я понял, что бывать здесь раньше ему не доводилось.

      Что все-таки Отум забыл на этом отгороженном от мира клочке земли? Цель Отума интересовала меня почти столь же сильно, как ответ на вопрос, как мы выберемся обратно. Подняться тем же путем, каким спустились, представлялось невозможным.

      Когда земля была достигнута, даже у меня колени слегка подрагивали, чего уж говорить о Миико. Отум был исполнен самодовольства. Я огляделся. Хотя листья чахлых деревьев промыло дождем, они все равно выглядели тусклыми, будто пыль въелась в них, как в гниющую ткань. Возникло и исчезло непонятое чувство, растворившись подобно облаку пара, и после все увиделось мне помрачневшим и потерявшим четкие очертания. Здесь было что-то…

      – Плохое место, – прошептал Миико, чье лицо поменяло цвет с зеленого на белый.

      Я подумал, что даже для мнительного Миико такой чрезмерный страх это уже слишком. И в то же время… он был прав. Здесь хотелось притаиться. Прижаться к серой земле, едва прикрытой редкой травой. Затаить дыхание. Сделать вид, что тебя и вовсе не существует. Криво улыбаясь от неловкости, я нагнал Отума, уже добравшегося до 132-го шоссе. Шоссе круто поднималось к темному проему туннеля. Я присмотрелся, но и с этой стороны туннеля не заметил следов обрушения.

      Ругнувшись, Отум поднял что-то с асфальта. Поднес к лицу, понюхал.

      – Обертка, – сказал он с напряжением,