Ветер Севера. Риверстейн. Марина Суржевская

Уж нешто охотники звериный след не распознают? Или не заметят? Нету следов!

      Я снова задумалась, машинально перебирая сухие корешки. И, правда, странно. Куда же они подевались? Представила себе мальчишку в коротких штанишках, ботиночках и тулупчике, вот смешно он топает по деревне, водит палочкой по земле, гоняет за щекой вкусную сладкую ягоду с медом, пинает шишку. Топ—топ, на земле остаются четкие следы его ботиночек, и ему весело и не хочется возвращаться, только сладость уже заканчивается, и мамка будет ругаться, что опять он дошел до самой кромки, куда ходить нельзя, но так хочется. И вдруг…

      И вдруг… Я зажмурилась, словно вот-вот увижу это вдруг, пойму, что там произошло и куда делся розовощекий мальчишка с веточкой в руках.

      – Держи свою настойку! По глоточку пей, когда сильно в сон клонит, и не больше трех глотков за раз, Ветряна!

      Я встрепенулась, осоловело уставившись на травницу. Даже не сразу поняла, что это она мне в руки сует. Ах, настойка… ну, да. Разочарованно запихнула склянку в карман юбки, но не забыла поблагодарить женщину.

      ***

      – Чего так долго? – подскочила мне навстречу Ксеня. – Одевайся скорее, на вечерню опоздаем!

      Сама она уже наматывала на волосы платок, натягивала кожух.

      – Давай – давай, шевелись! Не хватало еще по пальцам получить за опоздание! Все уже ушли!

      Я схватила свой тулуп, на ходу закручивая косы под платок. Выскочив, мы как раз успели пристроиться в хвост процессии, традиционно каждый вечер восхваляющей святых старцев Ордена. Раньше мы ходили вдоль всего приюта со свечами в руках, однако последние годы воск экономили, и в руках послушницы несли еловые и дубовые ветви.

      Даже Аристарх, гундосо распевавший псалмы во главе шествия, и арея Алфиа размахивали ветками, как и мы.

      Замерзшие участники процессии, шагающие вдоль здания и размахивающие ельником, выглядели столь комично, что мы с Ксенькой захихикали, но тут же сделали серьезные, одухотворенные лица. С одухотворенностью, кажется, переборщили, потому что Алфиа покосилась на нас и взмахнула прутом. Мы вытянулись по струнке и старательно запели вслед за Аристархом. Алфиа, в отличие от Гарпии, хлыстом не владела, зато в совершенстве орудовала гибким ивовым прутом, которым с удовольствием хлестала учениц по пальцам за недостаток рвения. Да так, что руки распухали до локтей, и пальцы не могли удержать на следующий день перо.

      Поэтому пели мы вдохновенно.

      За время, проведенное мною в каморке травницы, ночь уверенно опустилась на землю. В морозном небе мерцали синие звезды, желтая луна таращилась на нас всеми своими пятнами. Где-то в лесу, у елей, чуть хрипло и протяжно завыл волк, так четко попадая в такт с Аристархом, словно они это отрепетировали. Мы, не удержавшись, прыснули.

      Алфиа сверкнула на нас глазами, но тут в ельнике волчий вой подхватили еще с десяток звериных глоток, дикая лесная песня заглушила наши испуганные голоса, Аристарх закашлялся и замолчал. Видимо, не зная, как поступить: все-таки теперь уже не понятно, кто кому подпевает. Да и распевать псалмы под волчий вой – это как-то… кощунственно!

      Еще