Рука Одиночества. Николай Константинович Дитятин

у Френ был не совсем реальным. Аркас понимал, что она говорит, скорее интуитивно.

      – Кто? – вздрогнул Никас. – Здесь есть кто-то еще?

      – Он приходил ночью.

      – Кто?! – Никас схватил Шизофрению за голову.

      – Господин.

      Журналист замолчал, моргая. Это было уже слишком.

      – Что ему от меня нужно?

      – Я не знаю. Но ты видишь его следы.

      Внутри черепа знакомо звенело, появилось ощущение нарастающей легкости. Таблетки всасывались. Одевшись, Аркас со вздохом уселся на диван, и замер. Шизофрения была здесь. Она притулилась рядом, и ткнулась ему в плечо. Журналист погладил ее по щеке.

      – Ничего, – произнес он спокойно. – Никас сейчас возьмет себя в руки Ему просто нужно регулярно пить таблетки. А он не пьет.

      Девушка всхлипнула.

      – Итак, Френ. Кто такой Господин?

      Ему никто не ответил.

      Через несколько минут Никас поднялся и пошел на кухню. На плафоне, подрагивая крыльями, сидела бабочка. Та самая. У человека появилось неукротимое желание, размазать ее туго свернутым журналом.

      Дверь холодильника была открыта. В нем ничего не было, даже полок. За спиной послышались шаги.

      – Ты оставил самое вкусное…

      Аркас понял, что сейчас он умрет от кровоизлияния в мозг. Или от инсульта. От сердечного приступа. Такое перенести было нельзя. Он будет жить, пока не обернется. Пока не увидит.

      Несгибающиеся пальцы тронули его затылок. Холодные, как предательство.

      – Мой язык. Надо было съесть его, что бы я молчал!

      – Валя…

      – Любимый, беги!

      Аркас отшатнулся, рефлекторно поворачиваясь. Френ вцепилась в полярную куртку. Труп из холодильника шипел, хрустя промерзшей плотью. Они сцепились как два кошмара, отбивая жертву друг у друга. В коридоре стало тесно. Позади зазвенело стекло: что-то разбило его.

      – Уничтожь свой страх, – сказал кто-то, властно, глубоко. – Сделай это сейчас.

      Аркас посмотрел на здоровый осколок, зажатый в пальцах.

      Труп отбросил Френ от себя и ногой раздавил ее горло. Шизофрения дернулась и начала кровоточить. Аркас вздрогнул.

      – Нет!

      Забитые льдом глазницы уставились на Никаса.

      – Ты заплатишь за то, что я остался там!

      Обломанные ногти, черные от некроза, метнулись к его шее. Аркас закричал и не глядя ударил осколком. Тот тяжело воткнулся и порезал журналисту ладонь.

      – Я считал тебя другом!

      – Сгинь! Я ни в чем не виноват! Это была случайность!

      – Случайность сделала меня твоей жертвой, – прошептал Валентин.

      Никас ударил ногой, и колено призрака легко подломилось. Он упал, разбившись на кристаллы мутного льда, которые скрежетали, будто корчились. Осталось лицо, в паутине трещин.

      – Желаю тебе стать жертвой своего случая…

      Журналист лежал на лестничной площадке. От бетона кисло пахло пылью. Все было до отвращения очевидно. Любимый наркоман участкового все-таки спятил. Он