Мракобес. Елена Хаецкая

глаза женщины вспыхнули, в них загорелся золотистый свет. Она встала. Глубоко вздохнула. От ее дыхания колыхнулся огонек свечи. Обошла стол, наклонилась над деньгами, провела по ним кончиками пальцев.

      Капитан накрыл ее руку своей широкой ладонью.

      – Но сначала верни себе невинность, – сказал он.

      – Ты обещаешь? – И вскинула глаза.

      – Да. Если ты действительно переспишь со служителем Божьим.

      Капитан повернулся к Иеронимусу, которого все это время демонстративно не замечал, и впервые за вечер посмотрел ему в глаза.

      – Наш капеллан тебе подойдет?

      Женщина наконец решилась взглянуть на монаха.

      – Да… если у него есть все, что у других мужчин.

      – Вы ведь не откажете бедной девушке, святой отец? – чрезвычайно вежливо спросил капитан у монаха. И надвинувшись всем своим внушительным телом, прибавил угрожающе: – Тебе ведь еще не оторвали яйца, святоша?

      – Не оторвали, – сказал Иеронимус, еле заметно улыбнувшись.

      – Ну так сделай любезность Хильдегунде. Посмотри, какая она славная да хорошенькая. И безотказная, можешь поверить.

      Капитан взял женщину за плечо и сильно дернул за ворот платья, открывая маленькие острые груди. Иеронимус протянул руку и коснулся их ладонью – осторожно, как будто боялся уколоться.

      Агильберт следил за ним, едва не облизываясь.

      – Сколько на тебя гляжу, святой отец, столько удивляюсь, – заметил он. – Впервые встречаю такого монаха.

      – Мне нравится твоя подружка, – сказал монах. – Она благочестива и набожна. Почему бы не помочь ей ступить на путь добродетели?

      Все присутствующие снова захохотали, но Агильберт заметил, что Иеронимус говорит вполне серьезно, и потому даже не улыбнулся.

      Монах неторопливо снял рясу и остался в чем мать родила. Оказался он крепкого тяжеловесного сложения, с намечающимся брюшком.

      Капитан смерил его взглядом с ног до головы, одобрительно хмыкнул и сдернул с девицы юбку одним быстрым движением.

      Женщина тихо ахнула, прикрылась рукой.

      – Что… прямо здесь? – спросила она в ужасе.

      – Почему бы нет? Я должен видеть, что святой отец выебал тебя по всем правилам. Нет ничего проще, чем поболтать наедине, а потом сказать, что дело сделано. За что я отдаю денежки? За то, чтобы ты прочитала «отче наш» в компании отца Иеронимуса? Нет, пусть уж все по-честному.

      Остальные одобрительно загудели.

      – Но… увидят, – пролепетала Хильдегунда.

      Капитан рассмеялся.

      – Когда ты валишься на солому со мной или с кем-нибудь из моих молодцов, Бог все равно видит тебя, куда бы ты ни скрылась, – сказал он назидательно, точно цитируя проповедь. – Так какая разница, увидят ли тебя при этом люди?

      С этими словами он подхватил Хильдегунду на руки и уложил на стол, голой спиной в пенные пивные лужи.

      Женщина уставилась в низкий потолок, неподвижная, как доска. Живот ввалился, точно приклеился к спине, подбородок и груди выставились наверх.

      На мгновение Иеронимусу показалось, что сейчас пирующие солдаты