Фомка-разбойник (cборник). Виталий Бианки

беспомощно озираясь, говорит Виктор Степанович. – Где у нас солнце-то?

      Странное дело: солнца на небе не оказалось. Только тут мы припомнили, что все утро оно и не показывалось. Светлая полоска зари давно исчезла, и все небо было освещено, как толстый матовый колпак, где-то внутри себя утаивший невидимый источник света.

      Это не были облака. Какая-то мутная мгла покрывала весь небесный свод: то ли где-то далеко, может быть в Уральских горах, горели леса. Невозможно было определить, в какой стороне неба находилось солнце.

      – Надо по компасу, – слегка встревоженным голосом говорит Виктор Степанович.

      Он принимается шарить по карманам. Карманов в профессорском пиджаке немало, и поиски заняли минут пять.

      Потом профессор во второй раз тщательно обыскал себя.

      Потом я держал перед ним свою шапку, и он складывал в нее по очереди каждую вынутую из кармана вещь.

      В карманах профессора нашлось что угодно, начиная от часов, перочинного ножа, карандашей и кончая неизвестно как попавшим сюда крошечным кукольным башмачком, баночкой с клеем, камешками, ракушками, птичьими перьями.

      Но компаса там не оказалось.

      Профессор оторопело уставился на меня.

      – Бульк! – сказал я и показал на воду. – Помните, еще в темноте?

      – Хм… Возможно. А я думал, это перочинный ножик.

      Он еще раз безнадежно огляделся и вдруг внимательно посмотрел на меня.

      – Скажите, вам ничего не припомнилось?

      – Бухгалтер, – ответил я.

      Коротенькую, но очень сильную историю про бухгалтера рассказывали нам в Еманжелинке, на берегу ласкового озера Сары-куль.

      В свободное время бухгалтер любил пройтись по озеру – пострелять уток.

      Раз, после выходного дня, он не явился на работу. Его не оказалось и дома.

      Видели, как он прошел вчера с ружьем в сторону озера.

      Через две недели на него случайно наткнулись рыбаки. Они заметили белую бумажку, привязанную к камышам. Вокруг плавали наполовину разложившиеся утки. Под ними, на дне, чуть прикрытый мелкой водой, лежал мертвый человек с ружьем.

      На бумажке аккуратным бухгалтерским почерком было нацарапано:

      «Блуждаю восемь дней. Пробовал и на юг и на север – везде только камыши. Ел сырых уток. Патроны все вышли. Я очень устал. Больше не могу».

      – Везде только камыши, – тихо, задумчиво произнес Виктор Степанович, – и вода.

      Вода ласково лижет черную кожу сапог. В воде весело всплескивают рыбки. Вода блестит среди желтых камышей, куда ни взглянешь.

      Если бы мы были в лесу! Там по замшенным с одной стороны деревьям, по муравейникам, по птичьим гнездам так привычно и просто находить север и юг.

      – Надо идти, – говорю я. – Если не ошибаюсь, мы пришли вот с этой стороны.

      – А если ошибаетесь, – спокойно возражает профессор, – то с нами будет то же, что с уставшим бухгалтером. Постоим и подумаем.

      Что думать? Часов пять-шесть мы шагали от берега. Берег далеко. Если даже мы сразу пойдем правильно, мы только затемно будем дома.

      Или, правда, стоять на месте? Может быть,