Мальчик глотает Вселенную. Трент Далтон

Эмеральде и осевший в Квинслендском Центральном Нагорье. Кладезь шуток, хранитель грехов и замороженных бумажных стаканчиков с фруктовым льдом, которые он держит в своей морозильной камере внизу и дарит испытывающим постоянную жажду местным ребятам, таким, как Август и я.

      – Что он тебе сделал?

      – Ничего, – отвечает Даррен. – Мне он ничего не сделал. Но он кое-что сделал Лягушонку Миллзу.

      – Он хороший человек, давай просто уйдем отсюда.

      – Хороший человек? – повторяет Даррен. – Лягушонок говорит совсем другое. Лягушонок говорит, что отец Монро платит ему десятку каждое воскресенье после мессы, чтобы Лягушонок показывал ему свой член, пока тот дрочит.

      – Это чушь собачья.

      – Лягушонок не станет врать. Он религиозен. Отец Монро сказал ему, что врать – грех, но конечно же, не грех показать семидесятипятилетнему старику свой член с яйцами.

      – Ты даже не проткнешь металл.

      Даррен топает подошвой по крыше машины.

      – Металл тонкий. Наполовину проржавел. А этот клинок я точил шесть часов подряд. Лучшая японская сталь от…

      – От ростовщиков с Милл-стрит.

      Даррен закрывает глаза под отверстиями в «балаклаве». Он высоко поднимает клинок, сжимая рукоять обеими руками, сосредоточившись на чем-то внутри себя, как старый воин, собравшийся ритуально покончить с жизнью своего лучшего друга или своего любимого автомобиля в австралийском пригороде.

      – Черт! – говорю я, лихорадочно натягивая на голову нестираный чулок Бич Данг.

      – Просыпайся, время умирать, – говорит Даррен. Он резко опускает меч, и тот вонзается в «Джемини» с противным скрежетом металла о металл. Лезвие входит в крышу машины на треть, как «Экскалибур» в камень. У Даррена отвисает челюсть.

      – Твою мать, он пробил! – Он сияет. – Ты видел это, Тинк?

      В доме отца Монро загорается свет.

      – Валим отсюда! – вскрикиваю я.

      Даррен тянет за рукоять меча, но застрявший клинок не двигается. Он сильно дергает три раза обеими руками.

      – Не идет! – Он наклоняет верхний конец на себя, затем от себя, но нижний застрял намертво.

      В гостиной отца Монро открывается окно.

      – Эй-эй, что вы делаете? – вскрикивает отец Монро через полуоткрытое окно.

      – Давай же, уходим! – напираю я.

      Отец Монро распахивает свою входную дверь и спешит по дорожке к калитке.

      – Убирайся с моей машины! – кричит он.

      – Черт, – говорит Даррен, спрыгивая с крыши.

      Отец Монро подбегает к машине и видит загадочный самурайский меч, раскачивающийся туда-сюда, необъяснимым образом пронзивший сверху его припаркованный автомобиль.

      Даррен оборачивается с безопасного расстояния, радостно помахивая своим вьетнамским членом, вытащенным из штанов:

      – Всего десять донгов за просмотр, отец! – кричит он.

      Воздух все так же по-ночному свеж. Два мальчика курят в придорожной канаве. Над головой звезды. Тростниковая жаба, раздавленная автомобильной шиной, лежит на асфальтовой дороге в метре от моей правой ноги. Ее розовый язык вывалился