Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Материалы архива Л. Леончини. Том 2. Анатолий Гейнцельман

созерцать,

      Вечность-Мать!

      6 апреля

      Сад гесперид. Идиллия

      Жутко. Клещами захвачено сердце,

      Капает с терниев кровь,

      Трагикомичное слышится scherzo

      Жизни отпетой всё вновь.

      Скучно вставать из нагретой постели,

      Скучно в проулок глядеть,

      Ночью приснятся подчас капители,

      Мирта цветущая ветвь,

      Ночью планеты и томные звезды

      Арабескуют плафон,

      Как вертоградов заоблачных гроздья,

      И Алигьери Грифон

      Важно <carroccio> вновь с Беатриче

      Катит по райским цветам,

      Хор из смарагдов доносится птичий,

      Нектар течет по устам!

      Тихо и сладко в душе, океан же

      Синий бушует внизу,

      В ветвях смарагдовых солнца-оранжи

      Смотрят в небес бирюзу.

      Гнездышко свей мне руками, подружка,

      На ночь я буду твой гид,

      К ветвям вспорхнем мы с тобой, как пичужки,

      К ветвям садов Гесперид.

      В жаркой Тринакрии у Монреаля

      Солнца висят на ветвях,

      Солнца душистее видел едва ли

      Млечный безбрежности шлях.

      В солнцах же зреющих солнца творимые

      Сладкий клубят аромат,

      Нимфы журчат серебристо-незримые,

      В вешний впиваясь брокат.

      Ешь же, подруженька, солнца пахучие

      В райском саду Гесперид,

      Пей бриллианты, нимфея, текучие, —

      Близок печальный Аид!

      8 апреля

      Обращение

      В ожесточеньи отрицанья

      Есть доказательство Того,

      Кто в величавом мирозданьи —

      Начало Вечное всего.

      Я был безбожником недолго,

      Когда младенческую дань

      Пред идолом земного долга

      Бросала дерзостная длань,

      Когда в гражданское болото

      Меня течением влекло,

      Но глотку стягивало что-то,

      Но сердце резало стекло

      Мне каждый раз, когда я слепо

      Вопил со всеми: «Нету Бога!»,

      Когда перед дверями склепа

      Кричал: «Окончена дорога!»

      Когда же я однажды в ближнем

      Остаток веры захлестнул,

      Подстреленным мне кто-то крыжнем:

      «Зачем преследуешь, Саул?» —

      С таким мучительным укором,

      С таким смиреньем простонал,

      Что дрожь передалася шпорам

      И сердце пронизал кинжал.

      И я бежал в души пустыню

      И Бога в бездне отыскал, —

      И Парсифалеву святыню

      Нашел у Монсальвата скал!

      Я Божий паладин суровый,

      Средневековый человек,

      Безбожия кошмар неновый

      Не убедит меня вовек.

      Разрушенные роком храмы

      В пустыне я воссоздаю

      И очи благородной дамы

      Своей мистически пою.

      Мучительный сомненья демон

      Копьем Лонгина поражен,

      Мечты я царственный игемон,

      Чистейшей из небесных жен

      Смиренно девственный