Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Сборники стихотворений. Том 1. Анатолий Гейнцельман

над ними свой брокат

      Расстелет пламенный закат.

      Живут бесскорбно и беспечно,

      Века, тысячелетья, вечно,

      Но обновляясь каждый век,

      Как беспокойный человек.

      В лесу таинственно дремучем

      Горит алтарь огнем горючим,

      Жар-Птица в пламени его

      Свое меняет естество.

      Как только потускнеют крылья

      И дух поникнет от бессилья,

      Она бросается в огонь,

      И пламенный на дыбы конь

      Подъемлется тогда над лесом

      К лилейных облаков завесам,

      И возрожденный Феникс вдруг

      Опишет над горами круг

      Пылающий, как ореолы

      Иконы цареградской школы,

      Затем за тридевять земель

      Летит в святую колыбель.

      Из чистого рождает чрева

      Тогда младенца Приснодева,

      И он Поэт, и он Пророк, —

      Таков Жар-Птицы странный рок.

      Солнечные хореи

      Солнце машет палашами

      Раскаленными над нами,

      Как червонные гусары,

      Как исподней янычары.

      Разбежались облачишки,

      Как пугливые детишки

      В небе комаров колонны,

      Да египтян эскадроны.

      В небе эрос комариный,

      Пожиранья ритм старинный,

      В небе золотые стрелы,

      Да воробушки-пострелы

      С поля шмыгают на поле,

      Поедая хлеб на воле.

      А в тени чернильной пиний

      Круг измученных Эринний,

      Словно ведьмы из Макбета,

      Меж цветочного шербета

      Совещается о мщеньи

      Озверевшим поколеньям.

      Но меж лавра Пан Великий,

      Козлоногий, божеликий,

      На уступчатой свирели

      Стонет сладко… Присмирели

      Вдруг озлобленные твари,

      Насосавшись киновари,

      Чтоб лишь бабочки и пчелы

      Украшали в полдень долы,

      Чтоб ни черных, и ни белых,

      И ни красных оголтелых

      Не шныряло по дорогам,

      Где полуденным эклогам

      Место лишь да богу Пану,

      Где цветы поют осанну,

      Где червонные лучи,

      Как небесные мечи,

      Пронизают, возрождая,

      Душу для земного рая,

      Где в цветеньи золотом

      Пишется мистерий том.

      Миф

      В изящной я живу спирали

      На мшистой кладбища стене,

      Живу без видимой печали

      В полуденном лазурном сне.

      Улитка я теперь лесная,

      Чертящая иероглиф

      Словесный, ничего не зная,

      Чтоб не переводился миф.

      Лебяжии когда-то крылья

      Сверкали за моей спиной,

      И без малейшего усилья

      Я в солнца погружался зной.

      Но праздное меж звезд летанье

      Мне запретил однажды Бог,

      И кончились мои скитанья

      Средь млечных хаоса дорог.

      Мучительный самоанализ

      Меня затем века томил,

      И крылья по грязи трепались,

      И