Великие битвы великой страны. Сергей Петрович Алексеев

он.

      – Хочу, – ответила Даша.

      Митька ходил, словно летал на крыльях. Сводил Дашу на конный двор, подвел к псарне, показал, где господские амбары, а потом повел в парк и всю дорогу про жизнь в имении рассказывал. И про деда Ерошку, и про Палашку, и про немца.

      – А еще, – зашептал Митька, – у нас немой есть. Федька. Он разбойник. Ему ноздри выдрали.

      Даша слушала внимательно, и Митьке было приятно.

      – А этот высокий – он кто тебе, папаня? – спросил Митька, когда они возвращались домой.

      – Нет, – ответила Даша. – Это Роланд.

      – Кто? – переспросил Митька.

      – Рыцарь Роланд, – повторила Даша. – Это роль у него такая.

      – А мамка и папка у тебя тоже артисты? – спросил Митька.

      – Да, – ответила Даша. – Только их продали князю Трегубову.

      – Как – продали? – удивился Митька.

      – Взяли да и продали, – ответила Даша. – Крепостные мы – вот и продали.

      У Митьки от удивления даже рот приоткрылся.

      – Как так: артисты – и крепостные? – усомнился он.

      – Конечно, крепостные, – ответила Даша.

      – Все крепостные? – переспросил Митька.

      – Да.

      – И тот, что штаны в клетку?

      – Да.

      А Митька все смотрел на Дашу и не верил: артисты – и вдруг крепостные!

      Ушел

      Жил Митька на новом месте, а все о своем думал – бежать. И снова стал собирать сухари на дорогу. Только поступал теперь умно: прятал сухари далеко, на конном дворе, в старой соломе.

      А как-то сидел Митька с Дашей на обрыве реки и рассказал про свой план. И про сухари рассказал.

      – Вот здорово! – воскликнула Даша. – А куда ты побежишь, Митя? – спросила.

      – В Закопанку, домой, – ответил мальчик.

      Сказал в тот день Митька, что убежит, а потом пожалел. Прошла вдруг у Митьки охота бежать. Назначил один срок – не ушел. Назначил другой – не ушел тоже.

      А однажды Даша его спрашивает:

      – Ты что ж, передумал?

      Митька покраснел, надулся и ничего не ответил. А сам решил: «Уйду, в эту же ночь уйду!»

      Дождался Митька вечера, лег на лежанку, а сам, чтобы не заснуть, с боку на бок переворачивается.

      – Ты что, поганец, не спишь? – крикнула девка Палашка.

      Затих Митька. Выждал, пока Палашка захрапела, полежал еще немного, потом соскользнул тихонько с лежанки, на цыпочках подошел к двери, приоткрыл ее так, чтобы та не скрипнула, вышел в сени, схватил армяк – и на улицу.

      Думал Митька, что девка Палашка спит. А она притворялась. Заметила Палашка за Митькой последние дни странное, вот и стала приглядывать.

      Только Митька за дверь, Палашка поднялась и тоже вышла. Митька побежал к конному двору. Палашка – за ним. Подходит, смотрит – мальчик что-то разгребает и мешок вытаскивает. Сухари это были. Только Митька мешок под мышку, а Палашка его за руку – хвать! От неожиданности Митька вскрикнул, выронил мешок. Дернул было руку, но Палашка держит крепко. Забился Митька в руках Палашки, а потом изловчился и ухватил Палашку за руку